Работа "нашего всё" Кирпичникова А.Н. "Древнерусское оружие. Выпуск 3. Доспех, комплекс боевых средств IX-XIII вв." из сборника "Археология СССР. Свод археологических источников" (ред. Рыбаков Б.А.). Взято из библиотеки портала "Археология России" http://www.archeologia.ru/Library (требуется регистрация).
Раздел "Панцири" (тут ещё немного про защиту рук и ног).
Пластинчатые доспехи средневековья по праву всегда являлись лучшим украшением музеев и национальных хранилищ древности. История этого вооружения насчитывает множество работ; мы, однако, коснемся лишь тех, которые могут иметь отношение к отечественной пауке.
В 1928—1930 гг. шведские археологи раскопали у стен готландского г. Висби несколько огромных братских могил, наполненных останками почти 2 000 изрубленных людей. Жертвами побоища были ополченцы — крестьяне и горожане этого города, павшие в 1361 г. под ударами датской армии. Впечатление от этой резни отразилось в печальном названии (Карфаген Балтики), которое дали современники г. Висби. Среди находок, обнаруженных в братских могилах, оказалось 25 целых панцирей. Их устройство удалось проследить в мельчайших подробностях. Находка такой массы доспехов явилась большим оружиеведческим событием. При этом выяснилось, что конструктивно они восходят к значительно более раннему времени. Изучение готландских панцирей стало школой европейского «доспеховедения». Сложный клубок развития этого вооружения попытался распутать Б. Тордеман. Он выделил и проследил историю нескольких типов панцирей. 90 Раннесредневековая Россия была в его исследовании белым пятном, если не считать нескольких иллюстративных замечаний. 91 Б. Тордеман не знал, что русские находки вскоре восполнят этот пробел.
До самой последней поры кольчуга рассматривалась как едва ли не единственный вид русского раннесредневекового доспеха. Отсутствие на Руси других доспехов, кроме кольчатых, дало даже повод для некомпетентного противопоставления славянской брони «неудобным», кожаным с металлическими нашивками, латам рыцарского Запада. 92
Монополия кольчуги как основного русского доспеха казалась бесспорной, если бы не одно бросающееся в глаза обстоятельство. Обычные по археологическим находкам и летописным упоминаниям кольчуги очень редко фигурируют на миниатюрах, фресках, печатях, иконах и рельефах. Боевая одежда на этих памятниках, как правило, передавалась в виде чешуи. Для Руси эти чешуйчатые одежды не считались реальными и объяснялись действительно сильным влиянием византийской иконографии. 93 Для самой же Византии панцири были обычны. 94 Знакомство славян с настоящими пластинчатыми доспехами относили к XII в., 95 если не к более позднему времени. Первое русское упоминание пластинчатого доспеха — «брони дощатые» — записано в Ипатьевской летописи лишь под 1287 г.
В свете изложенного можно понять, какой неожиданностью явились части наборной брони, найденные во время раскопок в древнейших слоях Новгорода. Первые стальные пластинки были обнаружены в 1948 г. на Ярославском дворище в слое XI в., но тогда не были определены. Лишь повторная находка в 1952 г. большого куска доспеха XIV в. 96 впервые обратила на себя внимание исследователей и заставила приглядеться к некоторым «неопределенным» предметам из разных русских городов. И вот среди этих последних были опознаны многочисленные пластинки панцирей.
Заслуга этого открытия, изменившего привычные представления о защитной одежде наших предков, принадлежит А. Ф. Медведеву. 97 А. Ф. Медведев внимательно обработал и издал панцирные пластины из Новгорода и других мест. Показательно, что список находок, составленный А. Ф. Медведевым, теперь можно удвоить (табл. 3). http://arkona.vn.ua/forum/attachment...1&d=1195032458
(ТАБЛИЦА 3. Панцири IX—XIII вв. *Наши добавления к списку А. Ф. Медведева. **У А. Ф. Медведева ошибочно обозначено как Олельково городище.)
К настоящему времени в 18 географических пунктах Древней Руси найдено около 270 доспешных пластин IX—XIII вв., происходящих примерно от 26 панцирей, 98 целого доспеха пока не встречено.
Древнерусские панцирные находки после раскопок в Висби создали новый сильный толчок в деле изучения европейского доспеха. Касаясь этого вида боевого прикрытия, я не буду повторять того, что написал А. Ф. Медведев, прибавлю лишь то, что считаю необходимым.
Новые находки позволяют заново рассмотреть соотношение основных типов древнерусской брони. На каждые 4 археологически известные кольчуги IX—XIII вв. приходится 1 панцирь, поэтому можно смело сказать, что до второй половины XIII в. кольчатая одежда была преобладающей формой защиты тела. Характерно и другое: никакой другой вид боевого прикрытия, кроме кольчуги, ни разу не был найден в погребениях домонгольской Руси. А «если бы чешуйчатые и пластинчатые панцири имели сколько-нибудь значительное распространение, хотя бы даже в узком кругу князей и их приближенных, то данное обстоятельство не могло бы не отразиться на погребальном инвентаре дружинных курганов». 99 Эти слова во многом справедливы, хотя были высказаны до новгородских открытий. В споре кольчуги и панциря первое место долгое время оставалось за первой, но уже совершенно ясно, что пластинчатая броня получила известное распространение на Руси, особенно в XII—XIII вв. В этот период повышение защитных свойств боевой одежды становится общей необходимостью. В XII в. у нас и в Западной Европе создаются условия для ускоренного прогресса пластинчатой брони, которая раньше в снаряжении войск играла второстепенную роль. 100 Панцири больше, чем кольчуги, отвечали нуждам усиления доспеха, их пластины при скреплении значительно находили друг на друга и тем самым удваивали толщину защиты. При этом благодаря изогнутости пластин они могли лучше отражать или смягчать удары неприятельского оружия. 101 Дальнейшее развитие приводит к тому, что в послемонгольский период кольчуга, по-видимому, начинает уступать место панцирям. Так, в Новгороде в слоях XIV—XV вв. на 9 остатков пластинчатых доспехов приходится 1 обрывок кольчуги. 102 Одновременные слои во Пскове обнаруживают пока лишь панцирные пластины. 103
Металлическая пластинчатая броня известна на территории СССР со скифского времени. 104 Для раннего средневековья такого рода находки зафиксированы на больших пространствах Сибири и Средней Азии. 105 В русское войско панцири проникают в период образования Древнерусского государства. Древнейшие находки сделаны в Белорусском Полесье (Хотомель), в Плеснеске и Алчедаре. 106 В последнем оказалась мастерская доспешного мастера X—XI вв. и обнаружены инструменты, пластинки и кольчужные кольца. 107 Для более позднего времени количество находок множится, они свойственны больше таким северорусским городам, как Новгород, Псков, Минск, Новогрудок, Смоленск и др. (рис. 4).
http://arkona.vn.ua/forum/attachment...1&d=1195036312 (Рис. 4. Пластины доспехов (по А. Ф. Медведеву). 1 — Новгород, ХII-XIV вв.; 2 — Хотомель, IX—X вв.; 3 — Донецкое городище, 2-я пол. X — 1-я пол. XIII в.; 4 — Новгород, X— XII вв.;. 5 — Зайцевское городище, XII—XIII вв.; 6 — Новгород, XI в.; 7 — там же, 2-я пол. XIII в.; 8 — Белая Вежа, X—XII вв.; 9 — Новгород, ок. 1200 г.; 10, 11 — там же, ок. 1300-1350 гг.)
Здесь сказались, очевидно, и географические, и боевые условия: удаленность от степи и близость к тяжеловооруженным западным противникам.
Пластинки, найденные у нас и относящиеся к одному доспеху, чаще всего немногочисленны. Судить по этим остаткам о целом изделии, состоящем нередко из сотен частей, довольно трудно. Однако в некоторых случаях можно определить, что речь идет о разных конструкциях.
Древнейшей и очень стойкой являлась система, при которой пластинки непосредственно связывались между собой при помощи ремней (рис. 5).
Подоснова для такого доспеха была необязательна. Составляющие его пластины имели удлиненную прямоугольную форму (нередко с треугольным выступом на длинной стороне), а по краям парные отверстия для пропуска ремешков. 108 Обычные размеры: длина 8—10 см, ширина 1. 5—3. 5 см. Описанные пластины найдены в поселениях и слоях домонгольской поры не менее 13 раз, из них 5 раз — в Новгороде. 109
Останній раз редагувалося Всеслав, 15-11-2007 в 18:12.
Что собой представлял целый панцирь «ременного скрепления»? Несмотря на условность рисунка, тип этого доспеха можно опознать на тех печатях, миниатюрах и иконах, где сильны черты русской действительности. К таким относятся печать князя Константина Всеволодовича (1186—1218 гг. ), по выработке, как писал Н. П. Лихачев, русифицированная и отступающая от византийского образца, миниатюры Симоновско-Хлудовской псалтыри около 1270 г. — лучшие из дошедших до нас источников по истории русского раннесредневекового военного костюма, клеймо житейной иконы «Св. Георгий» начала XIV в. — произведения новгородского народного искусства, чуждого каноническим условностям (рис. 45, левая часть). 110
На основании этих изображений можно заключить, что рассматриваемый доспех представлял рубашку длиной до бедер, разделенную по высоте на ряды тесно сжатых, частых, удлиненных пластин. Пластины обозначены ярусами, способ их скрепления не показан, но они явно зажаты сверху и с боков. Видны рукава и расширяющиеся книзу подолы.
У нас не было бы уверенности в своих конструктивных определениях, если бы в Висби не был найден один целый панцирь описанного типа. Он состоит из 628 пластин, по длине достигает бедер, правда, лишен рукавов и расширения у подола. 111
У Б. Тордемана доспех «ременного скрепления» назван пластинчатым (Lamellenharnisch, Lamellar Armour). 112
Пластинчатый панцирь — древнее ближневосточное изобретение. В Европу он проник с азиатскими пришельцами в V—VII вв. Древнейшие находки сделаны в аварских и лангобардских погребениях Крыма, Венгрии и Центральной Италии. 113 В Скандинавии этот тип доспеха удержался до второй половины XIV в. Обсуждая данный факт, К. Блер пишет, что это, «без сомнения, есть результат торговых контактов с Россией». 114 Новые материалы подтверждают данное мнение. Как показали недавние находки в Новгороде, панцири «ременного скрепления» появились в IX—X вв. и существовали на Руси вплоть до конца XV в. (рис. 17). 115
Панцири «ременного скрепления», редкие в Западной и частые в Восточной Европе, привлекли всеобщее внимание в середине XIII в., на этот раз в связи с монгольским нашествием. В 1241 г. немецкий император Фридрих II с тревогой писал английскому королю, что монголы, захватывавшие лучшее оружие «побежденных христиан», сами носили доспехи из кожи быков, ослов, лошадей и из железных пластин. 116 Одними из первых в Европе с защитным вооружением пришельцев познакомились русские. В 1252 г. войско Даниила Галицкого удивило немцев своим «татарским» оружием: «Беша бо кони в личинах и в коярех кожаных и людье во ярыцех». 117 Разгадать упомянутые виды предохранительной одежды возможно. Монгольские доспехи для людей и коней с редкой подробностью описаны П. Карпини. 118 По своему устройству они были сходны с пластинчатыми системами древнего азиатского образца. Сам термин «ярык», приведенный в летописи, оказался не татарским, а тюркским. 119 Таким образом, монголы не были создателями защитного вооружения, используемого ими на войне. 120 Завоеватели, однако, ускорили распространение пластинчатых броней, которые хотя и были раньше известны в русском войске, но имели, по-видимому, ограниченное применение. Вероятно, именно в этом смысле и следует понимать известие 1252 г.
Монгольское вооружение ратников галицкого князя показалось современнику-летописцу в диковинку еще и потому, что в удельной Руси существовали и в определенное время, может быть, предпочитались не пластинчатые, а чешуйчатые брони (по терминологии Б. Тордемана — Schuppenpanzer, Scale Armour). 121 Они составлялись из приближающихся к квадрату пластин размером 6 х 4—б см, которые прикреплялись к кожаной или матерчатой основе. Пластины пришнуровывались к основе лишь с одного края и несколько надвигались друг на друга наподобие черепицы (рис. 6).
Таким образом, три из четырех сторон каждой пластины оставались свободными. Для того чтобы пластины не отходили друг от друга, они скреплялись с основанием одной или двумя центральными заклепками. Такой панцирь по сравнению с системой «ременного скрепления» имел большую эластичность, так как пластины при отсутствии жесткого прикрепления с трех сторон сохраняли возможность некоторого движения.
Найденные в русских городах пластины чешуйчатых панцирей относятся к XIII—XV вв. Находки, связанные с XIII в., сделаны в Новгороде, Торопце, Смоленске, Некульчине и Чермне. 122
«Изобразительная» жизнь чешуйчатого панциря на Руси оказалась богаче и ярче археологической. Рисунки таких панцирей характерны для русского искусства начиная с XI в. Некоторые из этих памятников, по-видимому, воспроизводят византийский боевой костюм, другие, возможно, передают «дощатые брони» русских. Разграничение между теми и другими было бы преждевременным, тем более что речь идет об одинаковой конструкции. Изображения чешуйчатых панцирей и их деталей имеются на ряде икон XII—XIII вв., лучшей из которых является «Св. Георгий» (новгородская школа, ок. 1170 г. ), 123 на фресках XII в. Нередицы, Спасо-Мирожского (рис. 18; 46)
и Кирилловских монастырей, 124 на рельефах из Дмитриевского монастыря в Киеве и Георгиевской церкви Юрьева-Польского (рис. 47), 125 на миниатюрах Симоновско-Хлудовской псалтыри (рис. 57; 58; 59; 60), Тверского Амартола (рис. 61), Сильвестровского списка Сказания о святых Борисе и Глебе XIV в., восходящего к XII в. (рис. 19). 126 На ряде изображений панцирь нарисован с протокольной реалистичностью. Выписана каждая пластина; на них видны заклепки и золотые декоративные полоски. В тех случаях, когда боевая одежда показана полностью, общее количество панцирных пластин достигает 200—600. Подолы и короткие рукава выложены более длинными пластинами. Длина панцирей доходит до бедер. Перечисленные изображения указывают на то, что распространение «дощатых броней» на Руси могло произойти и до XIII в., т. е. до того времени, когда появляются первые археологические подтверждения. Действительно, в средневековой Европе чешуйчатый панцирь был хорошо известен 127 начиная с эпохи великого переселения народов до XIII—XIV вв., после чего он был вытеснен латами из крупных полос и пластин. В Восточной Европе чешуйчатый доспех просуществовал дольше, чем в Западной, и в Московской Руси по-тюркски назывался «куяком». 128
Наши представления об устройстве домонгольского доспеха еще очень схематичны. Имеются, однако, признаки того, что между разными системами предохранительной одежды не было пропасти. Виды «дощатой брони» не существовали обособленно и могли скрещиваться. Доспех князя Федора Черного (миниатюра Федоровского евангелия 129 1321—1327 гг. ) показывает смешение двух типов панцирных систем: пластинчатой и чешуйчатой (рис. 20 http://arkona.vn.ua/forum/attachment...1&d=1195108627). Слияние кольчатых и дощатых систем произойдет в XV—XVI вв., однако попытки этого рода делались и раньше. Доказательства представлены на замечательной по изяществу и тонкости работы шиферной иконке (по-видимому, не позже первой половины XIII в. ) из собрания музея г. Каменец-Подольского (инв. 104/2; рис. 21 http://arkona.vn.ua/forum/attachment...1&d=1195108457). Судя по резной русской надписи, 130 на образке изображены святые Гавриил, Михаил и Дмитрий. Последний (в центре) стоит в геральдической позе, с копьем, опираясь на щит. Он одет в броню, чешуйчатую на рукавах и подоле и кольчатую на груди (плетение обозначено колечками). Специальные пластины в виде языкообразных свесов защищают с передней стороны и бедра. Различимы также фигурные наколенники и кольчужные чулки. Ясно видно, какую одежду прикрывает броня и каким плащом она окутана. Перед нами один из лучших памятников домонгольской пластики, с небывалой, видимо зеркальной, точностью запечатлевший воинский убор тяжеловооруженного ратника. Художественные качества произведения очень высоки. Ближайшими аналогиями ему являются некоторые рельефы Георгиевского собора в Юрьеве-Польском; однако в нашем случае речь идет о более строгой и изысканной работе, безусловно русской, хотя и не чуждой трансформированным романским мотивам. Иконографически рассматриваемый миниатюрный рельеф (размером 5. 8 х 4. 5 см) восходит к какому-то средиземноморскому образцу, но по своим деталям с необычайным реализмом передает русскую боевую одежду первой половины XIII в. и при этом обнаруживает редкие или неизвестные принадлежности такой одежды. Подобные изображения как луч прожектора вдруг освещают целый исчезнувший мир.
XIII в. в истории отечественного защитного вооружения характерен использованием разнообразных все более непроницаемых одежд. Потребности обороны и растущая пробивная способность метательного и наступательного оружия ускорили внедрение таких пластинчатых систем, которые, казалось, были совершенно несвойственны русским. Но вот среди новгородских панцирных остатков открылись наплечник (из слоя приблизительно 1300 г. ) и длинная крупная продолговатая пластина (18 х 4. 5 см, из слоя приблизительно 1350 г.; рис. 4, 10, 11), 131 вероятно, относящиеся к предшественнице готических лат — бригандине (иначе — корацин). Последняя набиралась из длинных крупных полос, укреплявшихся на внутренней стороне матерчатого жилета. Бригандина с внешней стороны узнается по рядам заклепок; сами металлические части глазу не видны.
Первые бригандины появились в Европе в XIII в., а через 100 лет они стали излюбленной одеждой европейских воинов 132 (в Висби этот доспех, названный Б. Тордеманом Coat of plates, преобладал). Изображения бригандин усматриваются в русских памятниках XIII в.: на Суздальских вратах (рис. 22), на миниатюрах Симоновско-Хлудовской псалтыри около 1270 г. (рис. 57, 2, 3) и псалтыри первой половины XIV в. из Новгорода. 133 Названные доспехи обозначались полосами и заклепками-точками, вырезными краями подола. Если эти изображения не условная игра точек и линий, то перед нами древнейшие европейские изображения бригандин. 134
Итак, археологические и изобразительные источники свидетельствуют о том, что в удельной Руси существовали и активно развивались разные системы панцирной брони. В дальнейшем их унаследует Московское государство.
Период ускоренного прогресса защитного вооружения всегда сопровождается рядом трудно уловимых побочных явлений. До самой последней поры ничего не было известно об усиливающих частях доспеха, характерных будто бы только для западноевропейского рыцаря. Впервые на эти детали обратил внимание А. Ф. Медведев. Мы продолжим наблюдения.
Известно, что в процессе развития боевой одежды защита ног опережала защиту рук. Как упоминалось выше, в предмонгольской Руси, судя по изображениям, могли существовать кольчужные чулки-нагавицы. Не исключено, что то же относится и к поножам. Во всяком случае для обозначения этой принадлежности существовал собственный древнерусский термин — «ножьницы». 135 На западе Европы поножи фиксируются около 1250 г. 136 В погребении черного клобука близ Юрьева-Польского среди обломков кольчуги найдены две круглые медные посеребренные пластины-наколенники. 137 В составе рыцарского снаряжения они уже железные и известны после 1270 г. 138 Общеевропейской новинкой выглядит находка в Новгороде нескольких частей от наручей или перчаток, относящихся к 1200—1250 гг. (рис. 4, 9). 139 Однако совершенной неожиданностью оказался железный наруч (налокотник), происходящий из богатого жилища (там же обнаружена медная позолоченная иконка) городища с. Сахновки, разрушенного монголами около 1240 г. Наруч состоял из двух трубчатых соединенных шарнирами частей, которые стягивались (вернее, закрывались) на руке при помощи двух ремешков и двух пряжек (рис. 23).
Этот наруч настолько близок позднесредневековому, что поразил уже руководителя сахновских раскопок В. Гезе. Последний специально написал в своем отчете следующее: «Местонахождение и условия, при которых произошла находка этой части воинских доспехов (на дне жилища, на глубине 3. 2 м, — А. К. ), делают ее особенно интересной, так как принадлежность ее к княжескому периоду является в данном случае вне всякого сомнения». 140
Итак, древность вещи не вызывает сомнений. Здесь важно привести несколько сопоставлений. Пластинчатая защита рук в Европе возникает около 1230 г.; в 1250—1260 гг. появляются и сами наручи в виде двух трубчатых пластин. 141 Шарнирные налокотники впервые фигурируют на изображениях 1325—1330 гг., а наиболее ранние, найденные на Борнхольме, относятся к XIV в. 142 Таким образом, сахновские наручи являются древнейшими в Европе и притом весьма совершенными по своей конструкции. Остается добавить, что термин «наручи» начинает встречаться в документах XVI в. 143 и, не будь сахновской находки, мы бы не знали о столь раннем появлении этой части доспеха на Руси.
Около 1300 г., судя по миниатюрам Тверского Амартола и Федоровского евангелия, появляется защита груди в виде одной или двух круглых блях, одеваемых поверх доспеха. 144 Их можно рассматривать в качестве предшественников московских зерцал. Таким образом, весь набор усиливающих предохранительных деталей ставит Русь в ряд тех европейских государств XIII в., в которых происходило наиболее бурное усовершенствование защитного снаряжения.
Итак, исследование древнерусских кольчуг и панцирей обнаружило ряд новых для истории оружия черт. К ним относятся раннее сравнительно с прочим оружием появление металлического доспеха на Руси; активное развитие всех видов кольчатой и наборной брони с X по XIII в.: подвижность изобретений и усовершенствований, нарастающая к середине XIII в.; большая живучесть основных видов доспеха, которые переходят затем в позднесредневековый период; существование разных видов брони, заканчивающееся во второй половине XIII—XIV в. временным вытеснением кольчуги и преобладанием «дощатых» панцирей.
Можно уверенно заключить, что в истории русской боевой техники выдающаяся роль боевой одежды определялась как высоким мастерством оружейного ремесла, так и способностью к лучшей и разнообразной защите.
А. Ф. МЕДВЕДЕВ "К ИСТОРИИ ПЛАСТИНЧАТОГО ДОСПЕХА НА РУСИ"
И ещё одна хорошая статья. Медведев А.Ф. К истории пластинчатого доспеха на Руси // Советская археология. - 1959. - № 2.
"История оружия неразрывно связана с социально-экономическим развитием общества и его политической историей. Поэтому изучение отдельных видов древнерусского оружия и защитного вооружения имеет немаловажное значение для выяснения многих вопросов истории материальной культуры и экономики древней Руси.
Данная статья посвящена пластинчатому доспеху — одному из наименее изученных видов защитного вооружения древней Руси и других народов Восточной Европы раннего средневековья.
Когда появился пластинчатый доспех на Руси, какое место он занимал в системе защитного вооружения древнерусских войск? Эти вопросы до настоящего времени остаются совершенно невыясненными. Более того, среди историков и археологов утвердилось ошибочное мнение, что в домонгольской Руси пластинчатые доспехи вообще не употреблялись и что единственным видом металлической защитной одежды тогда была кольчужная броня (кольчуга) 1. Тому факту, что на миниатюрах, фресках, иконах, в резьбе по камню и в других памятниках материальном культуры домонгольского периода неоднократно встречались изображения воинов в пластинчатых доспехах, не придавалось значения. Такие изображения считались условными.
Оставалось без должного внимания и то обстоятельство, что уже в XIII в. для пластинчатой брони употреблялось особое название — «брони дощатые»2, в отличие от просто «брони»— кольчуги. Название «брони дощатые» для пластинчатого доспеха очень выразительно и вполне соответствовало форме брони, состоявшей как бы из маленьких «дощечек» (пластинок).
В описях Московкой Оружейной палаты эпитет «дощатые» применен к древнейшим из хранившихся здесь пластинчатых доспехов — пластинчатой броне XVI в.3
«Брони дощатые», несомненно, относились к дорогостоящем доспехам и поэтому были доступны наиболее состоятельным дружинникам и воинам. Пластинчатый доспех высоко ценился и, подобно мечам, щитам, шлемам и кольчугам, бережно хранился и передавался по наследству. Как наиболее ценное вооружение, пластинчатая броня иногда шла в уплату при торговых сделках, как это было, например, в 1287 г., когда галицкий князь Владимир Василькович (внук Романа Галицкого) отдал в уплату за село Березовичи «50 гривен кун, 5 локот скорлата да броне дощатые» 4.
Естественно, что пластинчатый доспех в целом виде мог попасть в землю и стать добычей археологов только о исключительных случаях, в результате пожара или другой подобной катастрофы. Этим и объясняется редкость их находок при археологических раскопках. Терялись лишь отдельные пластинки от доспеха или выбрасывались пришедшие в негодность небольшие части его, что наблюдается при раскопках древнерусских поселений.
Редкость находок и отчасти незнание деталей пластинчатых доспехов домонгольского периода и были причиной недооценки этого важного вида защитного вооружения древней Руси.
Теперь положение коренным образом меняется благодаря открытиям советских археологов за последнее десятилетие.
Появление пластинчатого доспеха на территории СССР относится к эпохе бронзы или даже к эпохе неолита. Если кольчуга на той же территории получила распространение лишь в эпоху развитого железа, перед началом нашей эры, то пластинчатый доспех имел к этому времени более чем тысячелетнюю историю. Древнейшие пластинчатые доспехи делались из прямоугольных продолговатых костяных пластинок с отверстиями для прикрепления на кожаную или матерчатую подкладку. Они относятся ко II тысячелетию до н. э. и были открыты в неолитических погребениях Прибайкалья А. П. Окладниковым5.
Интересно отметить, что подобные панцири не всегда бы ли надежной защитой для их владельцев. Стрелы с каменными и костяными наконечниками, пущенные из сложного лука, получившего распространение в этот период, видимо, нередко их пробивали. А. П. Окладниковым обнаружены погребения воинов в таких панцирях, о их костях застряли глубоко вонзившиеся кремневые и костяные наконечники стрел б.
В Сибири, помимо Прибайкалья, доспехи из костяных пластинок употреблялись с I тысячелетия до н. э. до позднего средневековья. Костяные пластинки от панцирей неоднократно встречались при археологических раскопках В. Н. Чернецова и II И. Мошинской на Усть-Полуе (конец I тысячелетия до и. э.— первые века нашей эры).7.
На Европейской территории СССР пластинчатые доспехи из кости известны из скифских курганов VI—V вв. до н. э. С. А. Мазараки при раскопках у с. Поповки (бывш. Полтавской губ.) обнаружил в кургане № 3 более 200 костяных пластинок от панциря. Форма их аналогична всем известным костяным пластинкам от панцирей (вытянутый прямоугольник с небольшими отверстиями на концах) 8. Длина пластинок от 60 до 103 мм, ширина от 15 до 20 мм, толщина 3—5 мм.
Аналогичные пластинки от панцирей найдены и в других курганах у Попойки, а также у с. Волковаы 9 и у дер. Лозовой 10 при раскопках Д. Я. Самоквасова. Подобные пластинки из этого же района опубликованы Б. Н. и В. И. Ханенко 11.
Остатки панцирей из костяных пластинок найдены и в Прикамье на селище Скородум (IV—III вв. до н. э.) при раскопках О. Н. Бадера в 1953 г. 12
Доспехи из костяных и роговых пластинок имели широкое распространение и в сарматский период, судя по свидетельству Павсания, оставившего подробное описание современных ему сарматских панцирей (II в. н. э.). Панцири делались из костяных пластин и копыт лошадей и были подобны сосновой шишке. Пластинки соединялись между собой на подкладке с помощью воловьих и лошадиных жил 13.
Панцири из костяных пластинок сохраняются гораздо хуже, чем бронзовые и железные. Установить численное их соотношение с металлическими не представляется возможным. Но, учитывая высокий уровень военной техники и постоянное совершенствование военного искусства у скифских и сарматских народов, а также археологические данные, следует считать, что наиболее распространенными у этих народов в I тысячелетни до н. э. были бронзовые и особенно железные пластинчатые доспехи.
Металлические пластинчатые доспехи впервые появились, по-видимому, у египтян во II тысячелетии до н. э. На это указывают бронзовые чешуйчатые пластинки в гробнице Аменхотепа II, прибитые гвоздями к фигурам, украшавшим деревянный трон. Эти пластинки не имели отверстий для нашивания на подкладку, и не относились к доспеху реальному, но по форме они совершенно аналогичны бронзовым пластинкам военных панцирей. Такие же пластинки найдены и в гробнице Рамзеса III. Древнейшим боевым доспехом из бронзовых пластинок-чешуек является панцирь, найденный в гробнице фараона Шешонка I (941—920 гг. до н. э.). С этого времени панцирь получает широкое распространение в Ассирии и Вавилоне. Подобные панцири употреблялись в Египте и при фараонах 26-й династии вплоть до персидского завоевания, а также в древней Греции и Риме.
Согласно Геродоту, персы делали пластинчатые панцири по египетским образцам 15. Их панцири были из железных пластинок и напоминали рыбью чешую 16. Действительно, абсолютное большинство найденных в Персеполе, Хорсабаде, Египте, Кармир-Блуре и в скифских курганах бронзовых и железных панцирей было составлено из находящих друг на друга небольших пластинок с одним закругленным концом, удивительно похожих на рыбью чешую (Геродот) и на сосновую шишку (Павсаний). Древнейшим пластинчатым бронзовым доспехом на территории СССР является панцирь урартского царя Аргишти I (788—750 гг. до н. э.), найденный при раскопках урартской крепости Тейшебаини (VIII—VII вв. до н, э.) на холме Кармир-Блур близ Еревана 17. В 1951—1953 гг. там было найдено еще три панциря, два из которых железные.
Панцирь с именем Аргишти I отличался прекрасной отделкой и состоял из девяти типов пластинок. большинство которых имело размеры 52 X 19 X 1 мм и 30 X 15 X 1 мм. Вместе с ними были найдены бронзовые наконечники стрел с клинописными именами царей Аргишти I и Сардурн II и удила с именем царя Менуа (810—788 г. до и. э.).
Железные пластинчатые панцири обнаружены в завале верхнего этажа, в слое пожарища 18; вместе с одним из них найден скифский акинак, что, возможно, свидетельствует об их принадлежности скифским воинам,
штурмовавшим крепость (крепость была разрушена скифами в 585 г. до н. э.).
С VII в. до н. а. бронзовые и железные чешуйчатые пластинчатые доспехи в виде безрукавной рубашки получают очень широкое распространение не только у «народов Передней Азии и в Египте, но также в древней Греции и Риме, в Закавказье и Средней Азии. Многочисленные археологические находки пластинчатых бронзовых и железных доспехов (известно около 200 ) в курганах я катакомбах Северного Кавказа, Крыма, Северного Причерноморья и Поволжья свидетельствуют о широчайшем распространении пластинчатых доспехов в скифский и сарматский периоды и на Европейской территории СССР. Особенно часто они встречаются при раскопках курганов скифской поры (VI—IV вв. до н. э.) в Приднепровье, в Киевской и Полтавской областях19, а также в Воронежской области (у с. Мастюгино и в Частых курганах20). Отдельные находки бронзовых пластинок-чешуек известны в Саратовской и Казанской областях21.
Пластинчатые доспехи сарматского периода (II в. до н. э. — II в. и. э.) особенно часто встречаются на Кубани22 и Нижнем Поволжье 23. Отдельные находки известны в Оренбургской и Кустанайской областях, а также на Оби, но они относятся к более позднему времени (III—IV вв. н. э.).
Область распространения пластинчатых доспехов в I тысячелетии до н. э. и в первые века нашей эры на Европейской и Азиатской территориях СССР была огромной.
Скифы, несомненно, сами делали свои пластинчатые панцири. Об этом говорят бронзовые и железные заготовки пластин, обнаруженные (как и сами пластины) на скифском Каменском городище V—III вв. до н. э.24.
Кроме находок металлических пластинок и целых панцирей, от этого времени имеется много изображений воинов в пластинчатых доспехах (на знаменитом золотом гребне из кургана «Солоха» 25, на фресках катакомб в Керчи 26 и др.). .
В середине I тысячелетия до н. э., наряду с широко употреблявшейся пластинчатой броней, начинают распространяться отдельные детали брони кольчужного плетения в сочетании с пластинчатыми доспехами. Случаи применения кольчуги во второй половине I тысячелетия до н. э. нередки, а на рубеже нашей эры кольчуга превращается в самостоятельный доспех,
получивший в первой полови не I тысячелетия и. э. широкое распространение та всей Европейской территории СССР от Кубани до Прикамья.
Случаи находок пластинчатых доспехов этого периода на территории СССР исключительно редки, хотя нет сомнения, что они продолжали употребляться. Отдельно найденные металлические пластинки от панцирей III—IV вв. известны из Сибири 27 и Казахстана 27. От VII—VIII вв. можно указать на находки железных панцирных пластинок в Пенджикенте 20. Плохая изученность этого периода в археологическом отношении создает впечатление, что на восточноевропейской территории панцирный доспех перестал употребляться в бурную эпоху переселения народов. Конечно, в эпоху гуннского опустошительного нашествия и последующих волн кочевников произошел несомненный упадок в экономическом развитии восточноевропейских народов, что отчасти также является причиной редкости доспехов в археологических памятниках этого времени.
Из всего изложенного следует, что пластинчатый доспех и кольчуга на территории восточных славян появились не откуда-то извне, а были заимствованы от других местных народов сарматского периода, являлись результатом развития военного дела и ремесленного производства, культурных восточных традиций, уходящих своими корнями в глубокую древность.
Раскопки последних 10—13 лет показали, что и у восточных славян пластинчатый доспех имел широкое распространение в домонгольский период и играл важную роль в системе защитного вооружения древнерусских воинов.
Произведенный мною просмотр археологических коллекции ряда музеев СССР также позволил выявить много деталей древнерусского пластинчатого доспеха в старых сборах. Среди музейных археологических коллекций имеется масса так называемых предметов неопределенного назначения, в числе которых, несомненно, есть еще неопознанные стальные и железные пластинки от панцирей. Чтобы обратить внимание археологов на эти маловыразительные на первый взгляд изделия, часто покрытые ржавчиной и деформированные, необходимо подробно остановиться на характеристике остатков древнерусских пластинчатых доспехов из раскопок последних лет.
Находка реального древнерусского пластинчатого доспеха в Новгороде в 1952 г. (раскопки А. В. Арциховского) впервые обратила внимание исследователей на необходимость пересмотра утвердившихся взглядов на роль пластинчатого доспеха в древнерусском вооружении и явилась решающей в этом отношении. Теперь уже выявлены остатки около 40 древнерусских пластинчатых доспехов VIII—XV вв., найденных при раскопках (см. табл.). Соответствие их изображениям пластинчатых доспехов на памятниках домонгольского периода не вызывает никакого сомнения.
Пластинчатая броня, как и кольчуга, имела сравнительно широкое распространение у восточных славян уже в VII—X вв. Древнейшие остатки славянского пластинчатого доспаха были найдены в 1954 г. В. Кухаренко на древлянском городище Хотамель, Давид-Городокского района Белорусской ССР. По основному материалу — предметам вооружения и керамике корчакского (или пражского) типа — городище хорошо датируется периодом VII—IX вв. 30. Здесь найдены три железные слегка выгнутые пластинки, длиной 86—90 мм, шириной 32—35 мм и толщиной около 1 мм. На всех пластинках по краям имеются от одного до семи отверстий для соединения друг с другом и нашивания на кожаную или матерчатую основу защитной одежды (рис. I, 7, 8). Пластинки из Хотомеля, по всей вероятности, относятся к первому периоду существования городища к VІІ-VІІІ вв., так как по форме и размерам они очень близки пластинкам от панцирей из хорошо датированных монетами аварских погребений междуречья Дуная и Тиссы и Пенджикента. Аналогичные пластины были обнаружены в 1943 г. в богатом погребении конного воина в Башуй фалу в Венгрии, которое датируется приблизительно 640 г. В доспехе пластинки сочетались с кольчугой, и автор, опубликовавший этот памятник, считает этот доспех занесенным аварами или болгарами с Востока, т. е. с территории ССCР 31. (Там же были и более крупные пластинки полукруглой формы, сходные с весьма распространенными в более поздний период в Новгороде и других поселениях древней Руси).
Почти точную аналогию панцирным пластинкам из Хотомели представляют железные пластинки из здания № 1 шахристана Пенджикента (Таджикистан). Это здание датируется кушанскими монетами VII—начала VIII в..н. э. и, по мнению автора раскопок, А. М. Беленицкого, погибло в начале VIII в. (рис. 1, 5, 6) 32. В Хотомеле и Пенджнкенте аналогичны не только пластины и расположение отверстий на них, но и трехлопастные наконечники стрел, сопровождавшие пластинки от панцирей на обоих памятниках.
Железные пластинки от панцирей подобной формы были известны у народов Сибири в III—IV вв. н. э. Одна такая пластинка (размером 75 X 20 X 1 мм) опубликована М. П. Грязновым из погребения № 37 могильника III—IV вв. и. э. в Больших Елбанах (пункт XIV) на Верхней Оби (рис. I, 1) 33.
По всей вероятности, к этому же периоду относится железный панцирь из кургана в местности Кутр-Тас Кустанайской области, от которого сохранилось около 250 пластинок трех форм (рис. 1, 2, 3, 4.
В 1949 г. при раскопках в г. Плиснеске Львовской области в слое VII—X вв. найдена крупная слегка выгнутая железная пластинка от панциря с закругленным концом (80 X 55 X 1 мм) и отверстиями для прикрепления к одежде (рис. 1, 10) 35.
Особенный интерес представляют железные пластинки для пластинчатых доспехов из мастерской оружейника X в., открытой Г. Б. Федоровым в 1957 г. на славянском городище Алчедар в Молдавии.
В мастерской оружейника сохранились инструменты; клещи, различные наковаленки, зубило для разрубания железных пластин и проволоки для кольчужных колец, пробойники для пробивания отверстии, а также продукция производства оружейника. Среди последней имеется более десятка железных пластинок разных размеров для пластинчатых доспехов. Некоторые из пластин уже с отверстиями для соединения и друг с другом и нашивания на подкладку, другие еще без отверстии (своего рода полуфабрикат), некоторые с заклепками, как на многих пластинчатых доспехах из Новгорода. Все пластинки выгнуты, что вообще характерно для пластинчатых доспехов всех времен.
В мастерской имелись и заготовки колечек для кольчуг, еще не соединенных между собой. Кроме того, здесь же было несколько железных наконечников стрел, типичных для X в. 30.
Эта мастерская свидетельствует о местном производстве боевого и защитного вооружения у славян Приднестровья. Два типа наконечников стрел из мастерской оружейника (втульчатые шиловидные и черешковые ромбовидные гнездовского типа) являются наиболее характерными для славянских городищ Молдавии X в.
В 1956—1957 гг. Б. А. Шрамко найдены на Донецком городище Харьковской области в слое X—XII вв. две железные пластинки от пластинчатого доспеха с полушарной выпуклостью в середине (размер 67 X 35 X X 1 мм, диаметр выпуклины 16 мм) (рис, 2, 1) 37.
По форме и размерам эти пластинки совершению совпадают с пластинками из кочевнического погребения в местности Бек-Бике у с. Джалгалы в Заволжье, открытого И. В. Синицыным в 1948 г.38. Погребенный здесь конный воин был одет в пластинчатый доспех в виде безрукавкой рубашки длиною 110 см и шириною в плечах 40 см. Пластинки были скреплены тесьмой или ремешком, они имели такие же выпуклые полушария в середине и такое же расположение отверстий. как и пластинки на Донецком городише (рис. 2, 2).
И. В. СИНИЦЫН датирует это погребение VIII—XII вв. Судя по аналогии с пластинками из Донецкого городища, вероятно, можно и данное погребение отнести к X—XII вв., тем более что ни обряд, ни другие вещи из погребения этому ие противоречат.
На Руси пластинчатые доспехи изготовлялись городскими ремесленниками-бронниками; у кочевников южных степей они могли появиться в результате военных столкновений и торговли с русскими.
Несколько железных или стальных пастинок от пластинчатой брони найдены М. И. Артамоновым в 1951 г. при раскопках Саркела (Белой Вежи). Шесть пластинок от панциря спаялись ржавчиной так, как они были в свое время соединены на доспехе. Эти прямоугольные продолговатые пластинки с отверстиями на концах ступеньками накладывались друг на друга длинными сторонами и нашивались на матерчатую или кожаную подкладку (рис. 2, 3). Пластинки найдены в слое X—XII вв. и, несомненно, являются продукцией русских ремесленников Белой Вежи 39.
При раскопках в Новгороде за последние десять лет найдено более 500 железных и стальных пластинок разных форм и размеров от различных и разновременных пластинчатых доспехов. Тщательный анализ места находки, глубины залегания, формы и размеров этих пластинок дает полное основание считать, что они относятся более чем к двум десяткам различных доспехов, бывших в употреблении в разное время — с XI до XVI в. включительно. Из них пластинки от девяти доспехов найдены о слоях X—XIII вв. Следует отметить, что стратиграфия Неревского раскопа Новгорода позволяет датировать слои с точностью до четверти века.
Пластинки от панцирей находили то поодиночке, то по нескольку штук сразу, иногда по нескольку десятков; один раз было найдено около 300
штук от одного доспеха.
Размеры пластинок различны, форма их также разнообразна — узкие вытянутые, квадратные, прямоугольные широкие и полукруглые. Все они без исключения имеют по три и более небольших отверстия, на многих (широких) имеются, кроме того, и заклепки. Толщина пластинок от 0,5 до 2 мм. Все слегка выпуклы; их вес от 3 до 25 г.
При соединении друг с другом они закреплялись на кожаной или матерчатой основе так, что заходили друг на друга, и в результате пластинчатый доспех (будь то панцирь, нагрудник, наспинник и т. п.) имел почти по всей поверхности вдвое большую толщину брони. При этом благодаря выгнутости пластинок они при ударе в них копья, кинжала или бронебойного наконечника стрелы лучше отражали или смягчали удар и сохраняли большую устойчивость, чем плоские. Описывать все новгородские находки пластинчатых доспехов нет необходимости, отметим лишь некоторые. Остатки пластинчатого доспеха в Новгороде впервые были найдены еще в 1948 г. при раскопках на Ярославовом дворище, но тогда они не были опознаны. Они представляли собой спекшиеся комки стальных узких пластинок общим числом 86. Все они выгнуты и сильно пружинят до сих пор. Доспех залегал в древнейшем слое X—XII веков, в 30—40 см от материка, на глубине около 3.8 м, в ненарушенном слое. Наиболее вероятная его дата — XI в. В этот доспех входили стальные пластинки трех видов и шести размеров. Основную массу составляли узкие продолговатые пластинки с небольшим расширением в середине и с отверстиями по коецм и в середине. У некоторых на одном из концов по два отверстия (диаметр около 1 мм). Длина таких пластинок 66—70 мм, ширина 6— 11 мм, толщина менее 1 мм (рис. 2, 4—3),
Оторочку брони из таких пластинок составляли более крупные с округленными углами пластинки с несколькими отверстиями по краям. Длина их 70 мм, ширина 20—27 мм, толщина около 1 мм.
От второго пластинчатого доспеха, найденного в слое XI в. в Нерев-ском конце Новгорода, сохранились две крупные прямоугольные пластинки, одна из которых (90 X 80 X 2 мм) имела восемь отверстий и была, вероятно, центральной в доспехе. Не исключено также, что такие пластинки нашивались самостоятельно по нескольку штук на одежду простых воинов, не имевших возможности приобрести дорогой кольчужный или пластинчатый доспех (броню). Такой доспех в более позднее время назывался на Руси «куяк». Все остальные доспехи также найдены в Пермском конце Новгорода.
В XI в. и в середине XII в. употреблялись и продолговатые пластинки с выпуклинами и сдвоенными отверстиями.
Очень интересны по форме семь пластинок от панциря конца XII или самого начала XIII в. (рис. 2. 9,10). Они. по-видимому составляли короткие рукава доспеха или наплечники.
От шестого доспеха, относящегося к первой половине XIV в., найдены три пластины полукруглой и одна прямоугольной формы с отверстиями по периметру (рис. 4, 2). На одной пластине 19 отверстий, отстоящих друг от друга на расстоянии около 1 см, на других — по 24 отверстия с интервалом 6—8 мм. Такие пластины не только могли самостоятельно нашиваться на одежду, но и входить в состав кольчужного доспеха. Примером подобного комбинированног доспеха может служить броня, найденная на
берегу р. Вожи и хранящяяся в Рязанском краеведческом музее. Ее вероятная дата - год знаменитой битвы с татарами на р. Воже (1378). Такие же доспехи имеются в ГИМ, в Оружейной палате в Москве, но они более поздние (XVI-XVII в.). В 1957 г. в Зарядье в Москве были найдены крупные куски подобного доспеха из рядов продолговатых пластинок соединенных между собой кольчужными колечками (раскопки Л, Ф. Дубинина).
От седьмого доспеха найдено 47 -крупных пластин трех форм и размеров (рис. 5, 3—7). Основную массу пластин (38 штук) составляют прямоугольные пластинки с четырьмя отверстиями по краю одной из узких сторон и заклепкой в середине. Несколько штук подобных пластинок имеют одну оклуглую сторону. Последние составляли оторочку доспеха. Все они наглухо соединены с прямоугольными пластинками железными заклепками так, что отверстия их точно совпадали. При соединении пластинки заходили друг на друга примерно на 1 см. Ряды их нашивались на кожаную подкладку, затем каждая из пластин еще приклепывалась. Заклепки внешней стороны пластин имеют очень аккуратный вид, форма их полушарная. С внутренней стороны они расклепаны менее аккуратно. но тоже тщательно. Можно установить по заклепкам и толщину кожаной основы — она была около 3 мм, Кожаная подкладка сгорела начисто, так как пластинки были в мощном слое пожарища. Длина пластинок—66 мм, ширина 37—40 мм, толщина 1 мм. Этот дослех представляет особый интерес не только из-за тщательной обработки пластин, но и потому, что он найден в усадьбе известного и по летописям и по нескольким берестяным грамотам, найденным здесь же, новгородского посадника Онцифора Лукича. Броня датируется серединой XIV в. Наиболее вероятно, что она попала в землю во-время одного из сильнейших пожаров, бушевавшего в этом районе в 1368 г.
От восьмого доспеха, относящегося ко второй половине XIV в., найдено около 300 узких продолговатых стальных пластинок (66 X 11 X 0,5 мм) и несколько более крупных округленных краевых пластинок (рис. 5, 6, 8— 11). Следует отметить, что предварительная датировка этого доспеха, попавшая в печать сразу после раскопок 1952 г.40, теперь уточняется на основании многих комплексов хорошо датированных вещей и ярусов мостовых41.
Как видно из приведенных фактов и из таблицы, пластинчатый доспех в Новгороде употребляется уже с XI, если не с X в. Но по той же таблице видно, что наиболее широкое распространение «брони дощатые» имели в XIII—XV вв., когда особенно широко употреблялись самые различные виды бронебойного оружия, самострелы, а также огнестрельное оружие.
Таким образом, и этот вид защитного вооружения развивался и совершенствовался в неразрывной связи с развитием боевого оружия и военного искусства.
Кроме Новгорода, известен еще целый ряд находок пластинчатых доспехов из древнерусских городов и поселений.
В Киевском историческом музее хранится часть пластинчатого железного доспеха из 60 крупных пластинок (рис, 3, 2—5). Происходит этот доспех, возможно, из Олелькова городища X—XIII вв. Там же имеются еще три пластинки от панциря из Киевской области, но ни время, ни местонахождение их точнее неизвестны 43.
Остатки пластинчатых панцирей найдены Д. А. Авдусиным в Смоленске в 1952 г. в слое XIII—XIV вв., на Зайцевском городище XII— XIII вв. (при раскопках Т. Н. Никольской в 1956 г.), на городище Никульчнно на Вятке близ Кирова в слое XIII—XIV вв. (раскопки Л. П. Гуссаковского), в Переяславле-Рязанском в слое XIV—XV ив. (раскопки А. Л. Монгайта 1956—1957 гг.), в Пскове, в слое XV-XVI вв. (раскопки Г. П. Гроздилова. 1956 г.)
К перечисленным находкам следует добавить и бронзовый пластинчатый наколенник из погребения кочевника X—XII вв. Каменского могильника (раскопки Э. А. Сымоновича).
Как видно из приведенных фактов, пластинчатая броня имела широкое распространение на территории восточных славян. В X—XII вв. пластинчатые доспехи были на вооружении не только у русских воинов, но, по-видимому, использовались и кочевниками южнорусских степей и Поволжья.
Древнерусские художники много раз запечатлевали пластинчатую броню на миниатюрах летописей и житий, на многочисленных иконах и в резьбе по камню. Так, на шиферных рельефах Михайловского Златоверхого монастыря XI—XII вв. в Киеве изображены конные воины в пластинчатых чешуйчатых панцирях в виде рубашки с короткими рукавами 47. Воины на рельефах Дмитриевского собора XII в. во Владимире и Георгиевского собора 1234 г. в Юрьеве-Польском 48 также одеты в пластинчатые панцири. На новгородских иконах и на фресках постоянно изображались воины в пластинчатых доспехах с короткими рукавами. Особенно красочен рисунок чешуйчатого пластинчатого панциря из закругленных пластинок на иконе Георгия XII в., хранящейся в Благовещенском соборе Московского Кремля 49. Ему аналогичен пластинчатый доспех Дмитрия Солунского на иконе XII и. из г. Дмитрова, хранящейся в Третьяковской галерее 50.
Очень реалистично пластинчатые доспехи изображаются на фреске XII в. В церкви Георгия в Старой Ладоге 51 и в церкви Спаса на Ковалеве— XIV в., на иконе Бориса и Глеба — XIV в., хранящейся в Новгородском музее, на иконе Дмитрия Солунского — XV в., Георгия — XV в., на иконе «Житие Христа» — XV—XVI вв. и др. 52.
Изображения пластинчатых чешуйчатых панцирей имеются также на псковских иконах XIV в. 53 и московских XV в. а также на фресках Успенского собора в Московском керемле и на резном деревянном троне Ивана Грозного 1551 г., хранящемся в этом соборе.
Перечень изображений древнерусских пластинчатых доспехов можно было бы значительно увеличить55.
Помимо прямого упоминания о пластинчатых доспехах («брони дощатые»), в русских летописях содержатся и косвенные указания на распространенность этого вида доспеха.
Так, в 1343 г. псковский посадник Данила бежал с поля боя, «обрезав брони на собе» 56. Кольчуги надевались через голову, как рубашка, поэтому совершенно правильно предположение М. Г. Рабиновича, что обрезать можно было только пластинчатую («дощатую».— Л.М.) броню 57, часто состоявшую из нагрудника и наспинника, завязывавшихся тесемками или ремешками. Нет сомнения, что броня псковского посадника Данилы была именно пластинчатой и, вероятно, тяжелой.
В трудные минуты воины бросали свои доспехи, как это было в 1468 г. в первом Казанском походе 58 или в 1471 г., когда разбитые войсками Ивана III на р. Шелони новгородцы бросали оружие и «бежала посрамлени, мечу щи с себя доспехи своя тягости ради конь своих» 59. Не исключено, что летописные выражения «скрутяся в броне» 60, «воокладше на себя доспехи своя», «доспех класти на себя»61 относились именно к пластинчатому доспеху.
Изображения, летописи, как и перечисленные выше находки самих доспехов, позволяют судить о высоком качестве древнерусских доспехов. Особенно хороши были новгородские доспехи, которые в XV в., по-видимому, выдерживали удары оружия врагов. Вероятно, этим и можно объяснить факт, что в 1456 г. войска московского князя Василия Темного «видевше крепкиа доспехи на новгородцех и начата стрелами бити по конем их» 62. Доспехи новгородцев ценились их врагами. Когда тверской князь Михаил в 1315 г. разбил новгородцев у Торжка, то кони их и доспехи пойма» 63. Москвичи в 1471 г. на берегу Ильменя снимали с пленных новгородцев доспехи, а которые им не были нужны, бросали в воду или огонь «не бяху им требе, но своими доспехы вел мл до волни бяху». Из последнего факта видно, что в XV в. и московские войска имели хорошие оборонительные доспехи, что подтверждается и документами дипломатической переписки Ивана III с Менгли-Гиреем. Татары постоянно просят в письмах через послов все новых и новых «изнсырей, шоломов и мелкого доспеху» Менгли-Гирей просит, чтобы Иван III «пансыршькам своим указавши, послал бы еси» 66.
Интересно, что панцирь московской работы у Гиреев носился три года, но его «утеряли» в бою.
Несомненно, что во всех городах Руси были свои панцирники или бронники, были они и в Новгороде. О хорошем защитном вооружении древнерусских войск говорят очень красочные летописные сравнения блестящих железных и стальных доспехон со льдом: «вен в брони, яко в леду».
Отряды воинов, имевших защитную броню, иногда были многочисленными. Они насчитывали 1000 и более человек. В 1146 г., например, Юрий Долгорукий прислал своему другу и союзнику Святославу Ольговичу в помощь «тысячу бронник» 63 (в данном случае не мастеров-бронников, а воинов в защитной броне).
Доспехи давали воинам, одетым в них, огромное преимущество перед типами без защитной одежды. Так, в 1359 г. в Новгороде славляне легко разогнали заречан: «Зане же славляне в доспесех подсели бяху (видимо, сделали засаду — А. М.) и разгониша заречан, а они без доспехов были».
Кольчужные и пластинчатые брони или доспехи в течение всего средневековья были очень широко распространены на территории Восточной Европы и древней Руси, и их производство стояло на высоком для своего времени уровне. Несомненно, что блестящие победы новгородцев над шведами в Невской битве и над немцами в Ледовом побоище и многие другие были обеспечены не только храбростью новгородцев и полководческим искусством Александра Невского, но в значительной мере и их прекрасным вооружением."
Пластинчатый доспех на Руси
