Хатня (не)чисть

[Вем]

Из глубины веков, со времен язычества, вынесли славяне верование в домашних духов, и, заметьте, покрестившись, Русь не забыла, не отреклась, от многочисленной мелкой домашней «нечисти». Напротив, православие обогатило эти, так называемые «народные суеверия», добавив новые черты и приемы в общении человека с соседями из другого мира.
Домовой
Домашние духи – духи-покровители хозяйства, обитающие в доме, во дворе, в каждой хозяйственной постройке. Самый известный домашний дух – домовой. Он же доможил, доможирник, домовой хозяин, дедушка-соседушка. Кто же такой домовой, и как он заводится, появляется в доме? Домовой – душа избы. Хозяин и неутомимый помощник, если люди, живущие с ним под одной крышей, добросовестно ведут хозяйство, не бранятся в доме, чтут своего домовика, и не забывают на праздники оставить на печи угощенье. По народным преданиям, это дух основателя рода, либо одного из предков, особенно любившего хозяйство. Так, рассказывали, что по голосу и привычкам, в домовом обязательно можно узнать одного из прадедов. В некоторых местах считали, также, что это может быть дух жертвенного животного, заложенного в фундамент дома или деревьев, срубленных для строительства…
Домовой получал множество различных прозвищ. По излюбленному месту в доме, он – голбешник (голбец – перегородка за печью), подпечник, подполянник. По способу явления, - стень, постень (тень на стене, призрак), глумица. Оттого, что зализывает волосы у спящих и шерсть у скота – лизун. За то, что душит и давит задремавших, чаще это относилось к гостям, заночевавшим в чужом доме не спросившись домового, - гнетко, гнетеница.
Считалось, что домовой обычно похож лицом на хозяина дома. Мог показаться маленьким старичком, иногда до глаз заросшим косматой шерстью, а иногда просто седобородым и длинноволосым. Босые мохнатые ножки заканчивались острыми звериными коготками. Одетым бывает в короткий «смурый» зипун, а по праздникам в нарядный синий кафтан с алым поясом. Летом же и вовсе в одной рубахе. Всегда босой, потому как мороза не боится и, как говорят, «всюду дома». Полагали также, что у богатых людей домовой покрыт густой шерстью, а у бедных – совсем голый.
Как и другие мифологические существа, домовой – оборотень, и может принимать облик любого из членов семьи, особенно отсутствующего, любого животного. Но предпочитает появляться в виде кошки, ласки, змеи…. Иногда – петуха, зайца, собаки и даже теленка. А шерсть домового в любом обличье, обязательно того же цвета, что и волосы хозяина дома. Большую часть времени домовой невидим. Увидеть его можно только невольно, мельком.
Без домового «дом держаться не станет», любили говаривать старики. Домовой хранит семейное благополучие, помогает выполнять хозяйственные работы: поддерживает огонь в печи, убирает дом, сушит зерно, ухаживает за скотом. По ночам, он осматривает хозяйство, сторожит дом от воров. Считалось, что домовой более знается с мужчинами, баб недолюбливает, особенно если они «крикливы и бестолковы». Если же обитатели дома оказываются хорошими хозяевами, домовой им помогает и всячески выказывает свое расположение.
Нередко домового смешивали с дворовым, и приписывали ему любовь к лошадям. У домового обязательно есть любимая лошадь, которую он холит, чистит, заплетает гриву, таскает корм от нелюбимых лошадей.
Для того чтобы лошадь или другая скотина пришлась «ко двору», она непременно должна быть той масти, которая нравится домовому. Масть эту примечали по цвету голубей, живущих на дворе, или по цвету домашней ласки. Приведя во двор нового коня или корову, их отдавали под покровительство домового, обращаясь к нему со словами: «Хозяюшко-батюшко, жалуй мою животину». С просьбой беречь скотину, к домовому обязательно обращались весной перед новым выгоном, и осенью, когда скот загоняли на зиму в хлев.
По нраву домовой – идеальный домохозяин, вечный хлопотун, добрый и заботливый, но при случае может сурово наказать нерадивых. Чтобы не рассердить его, нужно соблюдать простые правила. Он любит мир и лад в семье, поэтому нельзя ругаться, нельзя стоять на мусорной куче, женщине ходить по двору простоволосой, работать ночью и ложиться спать в неприбранном доме. И уж совсем не стоит садиться или класть вещи на любимое место домового.
Если рассердить домового, тот начинает всячески вредить: прячет вещи, шумит по ночам в подполе и на чердаке, бьет посуду, швыряет горшки, портит оставленную на прялке пряжу и творит всякие пакости.
Домового старались уважить, расположить к себе и добиться его покровительства. А уж если осерчал домовой, его старались, обратите внимание, не запугать или прогнать, а именно задобрить: краюшку хлеба с солью клали в чистую белую материю, выходили во двор, становились на колени и оставляли узелок около ворот со словами (как интересно переплелись язычество и христианство): «Хозяин-батюшка честной домовой, хозяюшка домовая матушка честная, примите мой дар, во имя Отца и Сына и Святаго духа. Аминь». Домовому приносили в дар цветные лоскутки, монеты, овечью шерсть, мишуру или блестки. Угощение, чаще всего круто посоленную кашу, хлеб, клали под печку, в углы хлева. А в определенные дни ему совершали приношения, так называемые относы: кусок мяса, кружку молока, крашеные яйца.
По разному представляли себе семейную жизнь домового. Одни считали, что он одинок, другие же думали, что у домового есть семья, состав которой в точности такой, как у семьи дома, где он живет. А жизнь семьи домового повторяет жизнь человеческой семьи. Когда у человека играют свадьбу, то достаточно встать на лестницу, ведущую в подпол, нагнуться и посмотреть между ног, чтобы увидеть, что у домового тоже веселье.
Переезжая на другое место, домового обязательно зазывали с собой, с лакомством и уговорами, переносили в стоптаном лапте, или на лопате, которой сажали в печь хлебы. Существовал даже особый обряд: в старой усадьбе открывали ворота или лаз из подполья, клали перед ним лапоть и начинали кликать домового: «Батюшка-соседушка, хозяин домовой, пойдем с нами в новый дом». Вещи переносили в новое жилище, а лапоть всю дорогу тащили за собой на веревочке, полагая, что там едет домовой. После хозяин брал ковригу хлеба, испеченного в новой избе, и оставлял на припечке. Если к утру она оказывалась надкушенной, значит, домовой пришел. Если семья делилась, взрослый женатый сын переезжал в собственный дом, семейство домового тоже полагалось разделить: сам домовой остается в семье отца, а дети переезжают с сыном.
Оставлять домового в пустом доме или, чего хуже, на месте пожарища или сломанной избы, считалось чуть ли не преступным. Брошенный домовик будет выть и причитать на развалинах, «голосить, что ему притулиться негде». А у безалаберных людей и скотина не будет водиться, и хозяйство не пойдет на лад, пока не одумаются и не позовут своего домового хозяина на его «законное» место на новой печи.

[Вем]

Овинник
Овинник, подовинный, овинный дедушка – мифологический покровитель овина (первоначально ямы с настилом, в которой разводили костер для сушки снопов, позднее, большого сарая с очагом или печью) и овинного огня.
Согласно народным поверьям овинник может принимать различные образы: то угрюмого сердитого старика, облепленного мякиной, то низкорослого мужичка, вымазанного сажей, с паутиной в бороде, а то прикинется огромным черным котом, с хорошую дворовую собаку ростом, да еще с горящими глазами, или вовсе медведем или бараном покажется.
Живет овинник в овинной сушилке, в «нижней части строений, где разводят теплины и днем пекут деревенские ребята картошку».
Дошедшие до нас сведения о характере овинника достаточно противоречивы. По одним преданиям – овинник рачительный и бережливый хозяин этой домашней постройки, стережет урожай от всякой напасти, беды и нечисти, «следит за работой», нередко сам трудиться в овине, принимая облик крестьянин. Считалось даже, что овинник может защитить человека, попросившегося у него на ночлег, от упырей и чертей.
Существовало также убеждение, что если овинник бывает сердит на хозяев, то может всячески вредить им. Так, по поверью, он может сжечь овин, закинув между колосниками уголь, осерчав на то, что люди сушили снопы во время сильных ветров. Считалось также, что овинник очень не любит, когда его пытаются увидеть, или упоминают попусту. В этом случае он может раскидать все снопы, грабли и мотовила и вообще устроить страшный беспорядок, громко хохоча и топая для острастки. Кроме того, овинник умеет лаять по-собачьи, и когда ему удается напакостить мужикам, хлопает в ладоши и хохочет не хуже лешего. Он, по народному убеждению, ревностно следит за тем, чтобы овин не топили в не установленные дни, особенно в дни его «именин»: в день Феклы-Заревницы (7 октября по старому стилю), в день Воздвиженье (14 сентября по старому стилю), на Покров (14 октября по старому стилю). В эти дни молотильщиков, овинного хозяина, и сам овин угощали кашей и пирогами.
Овинными праздниками считались и дни начала и окончания работ в овине. Так, при первом затапливании, просушке овина крестьянин обращался к овиннику с просьбой, оберегать от напастей, при этом первый привезенный с поля сноп бросали в огонь, как дар мифологическому хозяину овина. В день окончания работ также приносили угощение, и, кланяясь, приговаривали: «Спасибо батюшко-овинник, помог обмолотиться, послужил верой и правдой».
Жареница
Во многих местах верили, что овинник, подобно другим домашним духам, живет не один, а с подругой или супругой – овинницей, жареницей.
Жареница – воплощение жара вообще, а также солнечного удара, случающегося с крестьянами на полевых работах. Показывалась жареница обычно либо в виде молодой простоволосой девки, которая «так хороша, да румяна, что просто жаром пышет», либо в образе сияющего существа, что «все так и горит, и светится». Повстречать ее можно было в овине, когда идут работы, в печи, или около, а также на гороховом поле. Ребятишек нередко пугали жареницей, чтобы не рвали в поле горох.
Банник
Самым зловредным и опасным из домашних духов считали банника. Банником, баенником, байнушкой, а так же банным анчуткой и банным шишом именовали духа – хозяина бани. В быту крестьян баня всегда занимала важное место. В ней не только мылись и парились. В ней рождались дети, знахари лечили людей от простуд, вывихов, и других напастей, в натопленной бане пряли под тягучие песни долгими зимними вечерами. Несмотря на это, баня считалась «поганой хороминой» - строением не освященным, «нечистым».
Банник – злой вредоносный дух, родственный черту, своеобразная персонификация опасностей, подстерегающих человека в бане (угар, морок, ожоги и т.п.). Хотя, в некоторых местах его считали вполне радушным банным хозяином, вроде домового. Вспомним хотя бы старую пословицу: «Нет злее банника, да нет его добрее». В народе полагали, что изначально банный хозяин не особенно враждебен человеку и не станет вредить, если самому не навлечь его гнев. По сказаниям, банник бывает опасен и вредит моющимся, если те не соблюдают определенные правила. Не любит, когда моющиеся в бане шумят, ругаются или подгоняют друг друга. Чаще всего он нападает на людей, явившихся в баню в неурочное время, и упаси их Бог попасть туда, когда парится сам банный хозяин. Согласно поверью, банник сам очень любит помыться, и делает это ночью, после всех людей, обычное время для которых «5-7 часов пополудни». Тем же, кто приходит в баню в неположенное время, после захода солнца, банник отчаянно пакостит: пугает стуком и хохотом, шпарит кипятком, бросается камнями и мусором, напускает угару.
Согласно народным поверьям, банник по большей части бывает невидим, но может и показаться: то в виде огромного мужика с длинными растрепанными волосами и железными когтями, голым старичком, облепленным листьями от веника, маленьким человечком с радужными глазами, а то и кошкой прикинется, черной или белой, лягушкой, веником, или головешкой.
Почести баннику не забывали оказывать при каждом посещении бани. Когда шли мыться, «просились у хозяина», а перед тем как париться, приговаривали: «Крещеный на полок, а некрещеный с полка». Выходя из бани, оставляли, не благословив и не перекрестив ведро чистой воды, кусочек мыла и веник для банника. Благодарили баенушку, как радушного хозяина, кланялись и самой бане: «Тебе баня на стоянье, а мне на доброе здоровье».

[Вем]

Кикимора
Не менее интересен мифологический персонаж, сложившийся под влиянием почитания Мокоши в глубокой древности. Кикимора, кукимора, шишимора, шишига – злой дух дома, божество ночных кошмаров. В некоторых местах кикиморой называли не только демоническое существо, обитающее в доме и вредящее хозяйству и его обитателям, но и лесную русалку, лешачиху, водяницу, лихорадку (вспомним довольно расхожий эпитет «кикимора болотная»). Имя кикиморы двусложно (кики-мора), и трактуется по-разному. Первая часть возводится к древнему балто-славянскому корню кик- /кык- / кук- /, имеющий значение горбатости, скрюченности. Так же трактуется, как подражание птичьему крику, плачу. Вторая часть – название самостоятельного мифологического персонажа. Марой, морой называли привидение, злого духа, связанного с туманами, темнотой, мороками. По поверьям мара, также обитающая в доме помимо домового, прядет по ночам на прялке, оставленной без благословения, выпрядая будущее хозяевам. Здесь можно проследить связь с древнегреческими мойрами, прядущими нить судьбы человека.
Представлялась кикимора маленькой, скрюченной, неопрятной старушкой, неряшливой и чудаковатой; девкой с длинными черными волосами, белым лицом и черными глазами, нагой, либо одетой в красную или белую рубаху. Кикимора могла не показываться прямо, а мерещиться, появляться в виде неясной тени, размытого призрака.
В кикимор, по поверью, превращаются девочки, проклятые матерью до крещения, а также девочки, родившиеся от огненного змея. Появиться в доме может кикимора и по злому умыслу: ее могут напустить печники или плотники, при постройке дома, желая отплатить хозяевам за какую-нибудь обиду. Фигурку кикиморы – куколку из щепки и лоскутков, с наговором закладывали под матицу (главную балку) или в переднем углу между бревен.
Считалось, что обитает обычно кикимора за печкой, в голбце, подполье, на чердаке. Если завелась в доме шишимора – значит там неблагополучно, «нечисто». Появляясь в человеческом жилье, кикимора начинала творить мелкие пакости: бросала и била горшки, мешала спать, стучала вьюшкой, кидалась из подполья луковицами, выдергивала волосы у хозяев, шерсть у скота, перья у кур, досаждала воем, писком, плачем. Любимым занятием кикиморы полагали пряденье и шитье. Прядет она по ночам на голбце, при этом постоянно подпрыгивает и сучит нить не слева на право, а наоборот. Может допрясть за хозяйку, но чаще рвет, мусолит и путает кудель. Пытается и шить, но строчки делает негодные, неровные и никакую работу довести до конца не может. «От кикиморы рубашки не дождешься», - гласит русская пословица.
Избавиться от кикиморы, по преданьям, чрезвычайно сложно. Для этого нужно было найти «насаженную» куколку, и сжечь. Самые лучшие обереги от нее – «куриный бог», старый лапоть, горлышко разбитого кувшина. Кикимора боится можжевельника, пояском из которого обвязывают солонку, чтобы она не запускала туда свою мохнатую лапку. Защитит от кикиморы молитва, упоминание Божьего имени или же, наоборот, грубая брань.

Из журнала "Планета легенд", 2004 года. Я это рассказывала, когда мы еще на Фрунзе тусовались