Византийск,старославянск и старогрузинск источники о походе русов в 7 в. на Царьград
Я. Е. Боровский. Византийские, старославянские и старогрузинские источники о походе русов в VII в. на Царьград // Древности славян и Руси. М.: Наука, 1988, с. 114 - 119.
В древности на Русь из Византии попала повесть о нападении персов и их союзника - скифского воеводы (кагана) на Царьград в 626 г. Известна она по старославянским рукописям XV-XVII вв. 1
Аналогичная повесть была переведена в 1042 г. с греческого на старогрузинский язык Георгием Мтацминдели на Афоне 2. И в названии грузинской рукописи («Осада Константинополя скифами, кои суть русские») и в самом тексте имеется указание на то, что «осаждавшие в 626 г. Константинополь скифы были русские, государь которых назывался хаканом» 3.
Текстуальное сопоставление повести об осаде Константинополя в 626 г. по старославянскому и старогрузинскому переводам приводит к мысли о их происхождении от общего греческого источника, датированного ранее 1042 г. Действительно, оба перевода восходят к оригиналу повести, написанной в VII в. очевидцем и современником событий Феодором Синкеллом 4. В. Г. Васильевский считал, что повесть еще в VII в. вошла как составная часть в Пасхальную хронику. Повесть, опубликованная в 1853 г. в Риме, значительно шире освещает события. Однако отличия в текстах Пасхальной хроники, повести Феодора Синкелла и ее переводов незначительные 5.
Название в грузинском манускрипте скифов русами указывает на вероятное участие в осаде Константинополя восточных славян. Для уяснения этого вопроса необходимо рассмотреть те места старославянского и старогрузинского переводов повести и ее греческого оригинала, где упоминаются славяне и скифы.
29 июня 626 г. к стенам Константинополя подступил с войском аварский каган. По Пасхальной хронике это был только первый отряд аваров, состоявший из 30 тыс. воинов. Долгое время авары не начинали против греков никаких военных действий, хотя довольно большая союзная персидская армия находилась в Халкедоне". Очевидно, каган ожидал еще какие-то союзные войска, чем в основном и можно объяснить затягивание аварами штурма Константинополя, начатого только 29 июля 7. В связи с тем что в хронике до битвы говорится только об аварах и не упоминаются славяне, о которых рассказывается 29 июля в день штурма, то, вероятнее всего, каган ожидал славян, но не тех, что жили на Балканском полуострове или за Дунаем, а славян, прибывших на ладьях-однодеревках (моноксилах) вместе со своими семьями.
Прибывшие славяне воевали и под стенами Константинополя и на море. Пешие славянские воины были вооружены копьями и одеты в латы. Славяне-моряки имели однодеревки-ладьи, выдолбленные из одного дерева. Третьего августа они двинулись к азиатскому берегу, чтобы привезти на помощь персов, но на следующий день утром были потоплены греками. Оставшихся в живых славянских моряков перебили и вырезали армяне и авары по приказанию кагана. После этого каган ушел из-под Константинополя 8.
Хроника указывает еще на одну причину ухода аваров от Царьграда: «Некоторые рассказывают, что славяне, увидев происходящее, оставили лагерь, удалившись, и тем заставили проклятого кагана следовать за собою» 9.
Так сообщают о славянах и скифах Пасхальная хроника и повесть Феодора Синкелла. В переводных повестях (старославянской и старогрузинской) об этих событиях есть одна интересная деталь, характеризующая погребальный обряд славян, участвовавших в осаде Константинополя: после боя они сжигали убитых воинов-скифов и русов («не мощи живым сжигати мертвых» 10, «оставшиеся в живых враги не успевали сжигать трупы павших; сжигание требовалось обычаем варваров» 11).
Такой же обряд погребения убитых русских воинов Святослава (названных также скифами и тавроскифами) зафиксирован византийским историком X в. Львом Диаконом: «Как скоро наступила ночь и явилась полная луна на небе, то русы вышли на поле, собрали все трупы убитых к стене и на разложенных кострах сожгли, заколов над ними множество пленных и женщин» 12.
Упоминание о сожжении убитых скифов-русов указывает на то, что в осаде Константинополя в 626 г. большую силу составляли славяне лесной полосы Среднего Поднепровья, у которых в VI-VII вв. господствовал обряд трупосожжения 13, в то время как у южных (степных) племен практиковался преимущественно обряд трупоположения 14.
Подтверждение тому, что те славяне, которых так долго ожидал каган, были русами, находим в рассмотрении главы «о русах, отправляющихся с моноксилами из Руси в Константинополь», известного трактата Константина Багрянородного «Об управлении империей» 15. По Константину Багрянородному, однодеревки (моноксилы) из многих местностей Руси (Новгорода, Смоленска, Любеча, Чернигова, Вышгорода) собирались под Киевом и в июне отправлялись вниз рекой Данапром (Днепром). В городе Витичеве они ждали еще два-три дня, пока собе рутся все однодеревки, и тогда пускались в путь, проплыв по Днепру до первого порога. Пройдя все семь порогов, на острове св. Григория (Хортица) приносили жертвоприношения и, отдохнув, двигались дальше по Днепру и плыли около четырех дней к острову Березани, где отдыхали два-три дня. От Березани до Царьграда они плыли вдоль северного берега Черного моря к самому устью Дуная и отсюда вдоль болгарской земли достигали Месемврии 16.
Константин Багрянородный не указывает, сколько времени занимала поездка от Витичева до Хортицы, лишь отмечено, что путь от Хортицы до Березани занимал около четырех дней. Соответственно путь от Киева до Хортицы вместе с отдыхом, учитывая все трудности перехода через пороги (около двух дней) 17, занимал дней 10. В общем путь по Днепру (вместе с отдыхом) занимал у путников 20 дней. Еще около 11 дней приходилось на путь вдоль берегов Черного моря (от устья Днепра до устья Дуная - восемь дней и до Царьграда - три дня. Таким образом, по Константину Багрянородному, который называл плаванье русов «мучительным, невыносимым и тяжким» 18, путь от Киева до Царьграда (вместе с остановками на отдых и ремонт челнов) занимал около месяца (по исследованию Н. Н. Воронина, около 35-40 дней, и лишь при благоприятных условиях от Киева до дунайской дельты ехали 10, и от нее до Царьграда - 15 дней) 19. Наименьшее время, за которое могли преодолеть путь от Киева до Константинополя, равнялось 25 - 30 дням, или одному месяцу. «Условия плавания по Черному морю,- писал Н. Н. Воронин,- были наиболее благоприятны в конце июня и до начала августа» 20. И военные походы на Царьград, известные по летописи, также начинались в это время.
Константин Багрянородный считал, что плавание русов из Киева начиналось в июне. Указанную дату можно уточнить. По свидетельству Боплана, казаки выходили в море после Иванова дня (24 июня) и в июле на челнах приближались к Константинополю и Анатолии, возвращаясь назад не позже первых чисел августа 21. 24 июня - день Ивана Купала - праздник солнца (огня) и воды - считался одним из самых значительных языческих праздников древних славян Среднего Приднепровья. В этот день, по исследованию Б. А. Рыбакова, у всех славянских народов зажигался священный живой огонь в связи с летним солнцестоянием 22. Славяне, которые поклонялись солнцу, и в далекие военные походы уходили, отпраздновав этот праздник.
Следовательно, русы отплывали из Киева в конце июня и прибывали в Константинополь в конце июля. Это согласуется со свидетельством Пасхальной хроники и повести Феодора Синкелла, по которому кагану пришлось ожидать войско славян с 29 июня по 29 июля 23, т. е. славяне, прибывшие под Константинополь на ладьях-однодеревках, могли быть русами.
Подтверждают это и археологические материалы, найденные на всем протяжении великого водного пути из Киева в греки. Византийские монеты VI-VII вв., золотые и серебряные вещи этого времени обнаружены в Киеве, Среднем Приднепровье и на юге, там, где проходил торговый путь из Киева на Царьград 24. Сюда эти вещи могли попасть не только путем постоянного торгового обмена между русами и греками, но и в результате военных походов восточных славян против Византийской империи.
Рассмотрение осады Константинополя по византийским источникам также подтверждает мысль, что в славянах, прибывших в однодеревках-ладьях, надо видеть выходцев из Среднего Приднепровья. Уже в «Аварской войне» Георгия Писиды, очевидца событий, известного византийского светского поэта, сказано, что славяне вступали в бой на море на долбленых, попарно соединенных лодках. Участниками войны были авары, славяне, болгары и персы 25.
Византийский историк Феофан указывает, что войска прибыли с Истрии на большом количестве долбленых лодок, заполнивших весь залив Золотой Рог 26. Патриарх Никифор писал, что множество славян действовало в союзе с аварами. Славяне бились на лодках-однодеревках. Среди погибших находились и женщины-славянки 27.
Другой историк Константин Манассия, который при написании своей хроники в XII в. пользовался более ранними источниками, славян, принимавших участие в осаде Константинополя, называет тавроскифами, жившими вокруг Таврии: «Дабы никакая из напастей людских не превзошла беды того времени, судьба подняла на греков и все народы, обитающие в окружии Таврии. Князья жестоких тавроскифов, собрав корабли с несчетным числом воинов, покрыли все море ладьями-однодеревками. Перс был подобен колючему скорпию, злобный скиф - ядовитому змию, тавроскиф - саранче, что и ходит и летает» 28.
В другом месте манассиевой хроники (в среднеболгарском переводе) есть выражение «корабли таврьскыих скиф» с глоссой «ветри русш». откуда, по мнению И. Дуйчева, совершенно ясно, что корабли таврских скифов - корабли русов 29. Это известие напоминает рассказ древнерусского хронографа (по редакции 1512 г), в основу которого положен ряд византийских источников о множестве тавроскифов, союзников скифского кагана, приплывших на кораблях - деревянных ладьях 30.
Как известно, византийские авторы называли русов скифами и тавро-скифами. Патриарх Фотий (свидетель нападения Руси на Царьград в 860 г.) называл русов народом скифским, народом многочисленным и степным 31. По мнению И. Дуйчева, это объясняется тем, что «русите населеват областите, коbто были известны като родина на скифате от античноста» 32.
Лев Диакон русов называет и скифами и тавроскифами 33. Скифами и тавроскифами именуют русов Михаил Пселл, Георгий Кедрин, Иоанн Зонара, Цоанн Киннам, Анна Комнина, Никита Хониат и другие византийские авторы 34.
Отдельные историки, говоря об осаде Константинополя в 626 г., называют ее русским походом35. Такого мнения был уже Иоаникий Галятовский, который еще в 1665 г. писал, что Царьград спасен в 626 г. от русских при патриархе Сергии 36. Союзников аваров русскими считает и известный историк Э. Гиббон 37. Другой исследователь, С.Гедеонов, не сомневался в том, что скифы Г. Писиды и тавроскифы Манассия - это древние русы 38. Этой же мысли придерживались И.Е.Забелин и Г. Ласкин 39. И. Я. Франко, рассматривая летописное предание об основании Киева, связывал поход Полянского князя Кия с осадой Константинополя 626 г. 40 Скифов и тавроскифов, осаждавших Константинополь, считает восточными славянами, выходцами из северной лесной полосы Восточной Европы, В.В.Мавродин 41.
Упоминание о нападении русов на Константинополь в 626 г. сохранено и в некоторых рукописных византийских материалах: в Типике Большой Константинопольской церкви (церковном уставе IX-X вв.) по Патмосской рукописи X в. 42 и в хронографе греческого Анонима XVIII в., который, по мнению К. Сафы и А. Кирпичникова, известие об
участии русов в осаде Царьграда взял из неизвестных нам древних источников 43.
Таким образом, рассмотрение всех известных источников (византийских, старославянских и старогрузинских) позволяет сделать вывод о том, что вероятными участниками осады Константинополя в 626 г. были восточные славяне (русы) из Среднего Приднепровья, которые пришли под Царьград морским путем на ладьях-однодеревках. Это был один из первых походов Руси на Константинополь 44.
В частности, комментарий касающийся вырезания славян-моряков по приказу аварского хагана: "Автор ПХ уверен, что с уходом славян аварам стало невозможно продолжать осаду. В данном источнике можно усмотреть свидетельство неодинакового статуса разных групп славян: одних хаган волен казнить — другие вольны уйти из его войска в любой момент. Можно предположить, что уход славян был вызван их возмущением по поводу казни славян — подданных хагана, хотя казненные, видимо, принадлежали к другому политическому объединению. В таком случае, уход славян говорит о наличии у них развитого чувства племенной общности. Союзнический контингент славян явно составлял очень значительную долю осаждающих — иначе их уход не заставил бы отступить хагана."
"Как воевать со Славянами, Антами и т.п. народами"
Глава из работы Маврикия (582 - 602 гг.) "Стратегикон".
Из этой главы можно почерпнуть сведения не только о том, как византийцы воевали со славянами в середине 1-го тыс. н.э., но и о способах ведения боевых действий самими славянами.
Как воевать со Славянами (225), Антами и т.п. народами.
Племена Славян и Антов ведут одинаковый образ жизни, у них одни нравы, любят свободу и не склонны ни к рабству, ни к повиновению, храбры, в особенности в своей земле, выносливы – легко переносят холод и жару, недостаток в одежде и в пище. К чужестранцам благосклонны, усердно заботятся о них и провожают их из одного места в другое, куда пожелают, здравыми и невредимыми, так что если бы чужестранцу был причинен вред в хижине того, кто должен был о нем заботиться, то на него нападает сосед, вполне уверенный в том, что мстя за иностранца, совершает благочестивое дело. Взятые в плен у них не обращаются навсегда в рабство, как у других народов, но состоят в неволе только на определенный срок, а затем им предлагается на выбор: или, заплатив выкуп, вернуться на родину, или оставаться у них свободными в качестве друзей. У них многочисленные стада скота и много произведений земли, в особенности пшена и проса, которые складываются в кучи (226). Женщины их целомудренны и очень любят своих мужей, так что в случае смерти последних, они ищут себе утешения в собственной смерти и добровольно убивают сами себя, не будучи в силах переносить одиночества (227). Селятся в лесах или около рек, болот и озер – вообще в местах труднодоступных. В своих жилищах устраивают много выходов на всякий случай. Все необходимое прячут в землю (228) и скрывая все лишнее, живут как воры. Сражаться с неприятелем любят в местах труднодоступных, теснинах и вообще в закрытых. Делают частые набеги и нечаянные нападения днем и ночью, употребляют много хитростей различного рода и вообще как бы дразнят неприятеля (229). Они особенно способны переправляться через реки. Потому что они дольше и лучше, чем остальные люди умеют держаться на воде и часто некоторые из них, испуганные нечаянным вторжением в их владения, ложатся на дно реки навзничь и дышат, держа во рту длинные, нарочно для этого просверленные внутри камыши, концы которых выходят на поверхность воды; и это могут выдерживать долгое время, так что совершенно нельзя догадаться об их присутствии. И не знающие этого при виде качающихся камышей, думают, что они растут в воде. А знающие если различать по положению камыша или по виду, что он не настоящий, то могут или им же проткнуть им рты или вырвать, чем и заставить вынырнуть из воды, так как без камыша они не могут долго оставаться в ней. Каждый из них вооружен двумя дротиками, а также прочными, но труднопереносимыми с места на место щитами; кроме того они употребляют деревянные луки и стрелы, напоенные очень сильно действующим ядом, если раненный ими не примет противоядия, или не обрежет сейчас же место кругом раны, чтобы яд не распространялся далее по всему телу, или не употребит других средств, известных опытным врачам (230). В начальники никого не выбирают и вечно в ссоре между собой. Строя не знают, не стараются сражаться вместе или выходить на ровную и открытую местность, а если случайно и отважатся идти в бой, то наступают вместе медленно, издавая крик и если неприятель отзовется на него, то живо повертывают назад, а если нет, то прямо обращаются в бегство, не стараясь вовсе дружно померяться с неприятелем. Впрочем, они стараются занимать леса, очень усиливающие их, так как прекрасно умеют сражаться в закрытых местах; нередко они бросают добычу, как бы от страха и уходят в леса, а затем, внезапно бросаясь оттуда, наносят большой урон тем, кто подойдет к добыче. Они стараются делать это различным образом, выставляя, напр. съестные припасы, на которые и ловится неприятель. Совершенно вероломны и нелегко соглашаются на мирные договоры, так что их покорить можно более страхом (силой), нежели подарками. Так как между ними царят различные мнения, то они или не соглашаются между собой, или же если которые и согласятся, то другие делают им наперекор, потому что они все различного мнения друг о друге и никто из них не хочет послушаться другого. В боях с ними выгодны: стрельба из луков, нечаянные нападения, засады, устраиваемые в разных местах, пешие строи, в особенности легковооруженная пехота и местность открытая, годная для маневрирования. Таким образом (для действия против них) надо войско составлять из конницы и пехоты, причем большая часть последней должна быть легко вооружена, запастись дротиками и стрелами, да не только одними стрелами, а вообще всякого рода метательным оружием. Также наготовить мостов, в особенности плавучих, для беспрепятственной переправы через реки, потому что в их владениях они по большей части не переходимы вброд; причем, по обычаю Скифов, одна часть войска должна наводить мосты, а другая сражаться (231). Также надо иметь с собой меха из воловьих или козьих шкур, для устройства из них паромов, чтобы воины могли ими воспользоваться при внезапных набегах, а также при переправах летом ввиду неприятеля. Все-таки вторгаться в их земли лучше зимой, когда они не могут хорошо укрыться за обнаженными от листьев деревьями, когда снег затрудняет их бег, дома их плохие, сами они почти голые, да кроме того, и войску легче переходить через замерзшие реки. Большую часть обозов и лишнюю домашнюю утварь надо оставить в скрытном и укрепленном месте с малым прикрытием. В укрытых местах надо расставить скороходов (232). Некоторую часть конницы, под начальством опытного мужа, надо оставить на границе для наблюдения, чтобы перешедшее войско при внезапном нападении неприятеля не было разделено на части, а также для того, чтобы в случае распространения слуха, что неприятель собирается напасть в другом месте, этот начальник отряда, радея об интересах всего войска, не дал бы им времени сосредоточиться и увеличить опасность для армии. Этот отряд не должен становиться к Дунаю, чтобы неприятель, заметив его малочисленность, не пренебрег бы им, но, пока не придет время следовать за перешедшим войском, выжидать, держась от него и не слишком близко и не слишком далеко и отстоять от Дуная в одном переходе. Как только войско переправится, сейчас же надо утвердиться в неприятельской земле, переходы делать по местности ровной и открытой, выслав немедленно вперед отборный отряд под начальством опытного начальника, причем соблюдать тишину, чтобы лучше разведать, где неприятель.
Насколько возможно стараться о том, чтобы войско без предварительной разведки не вступало в местность неудобную и летом труднопроходимую, особенности если пехота и конница (передовые) не успеют разогнать неприятеля и он сосредоточен. Если надо проложить путь через затруднительное для движения дефиле, то, как уже об этом сказано, следует или расширить и сравнять его, или оставить для прикрытия его достаточно сильный отряд вплоть до своего возвращения, чтобы неприятель внезапно не прорвался бы, или, заняв тихонько проход, не напал бы на наше войско, да вдобавок еще обремененное добычей. Но при расположении лагерем надо, насколько возможно, избегать местности затруднительной и не располагаться вблизи нее. Потому что при такой обстановке неприятелю легко сделать нечаянное нападение и захватить животных (обоз). Пехоту же надо ставить в порядке в лагере укрепленном рвом, а кавалерию отдельно. Когда лошадей выгоняют на пастбища, то сторожевое охранение надо выставлять во все стороны на дальнее расстояние. Если лошадей нельзя выгонять на пастбища, то их надо днем и ночью держать внутри лагеря. При предстоящей битве не надо строить слишком широких боевых пор., не стараться ударить на неприятеля только с фронта, но также на остальные части его боевого пор. Если же неприятель занимает укрепленные пункты, охраняет свой тыл и нелегко позволит обойти себя или ударить себе во фланг или в тыл, то необходимо, чтобы в этом случае одни устроили засаду, а остальные ввиду неприятеля обратились бы в притворное бегство, чтобы он, соблазнившись надеждой на преследование, вышел из своих укреплений, а тогда и ударить на него, причем бывшие в засаде должны отрезать ему путь отступления. Так как у них много князей и они между собой не согласны, то выгодно некоторых из них привлечь на свою сторону, или посредством обещаний или богатыми подарками, в особенности тех, которые по соседству с нами и имеют сношения с другими, чтобы не соединились все вместе и не поступили под начальство одного. Также надо хорошенько следить за перебежчиками-изгнанниками (из славян), которые вызываются быть проводниками. Потому что есть и римляне, которые иногда забывают своих и делают добра больше неприятелю, чем своим. Если они оправдают доверие, то их следует щедро наградить, а если нет, то наказать.
Съестные припасы, могущие найтись в стране, не надо зря уничтожать, а лучше их отправить в свою землю на животных или на судах. Так как реки их впадают в Дунай, то все это легко сплавить на судах. Пехоту необходимо иметь не только в дефиле и укрепленных пунктах, но и в местах затруднительных для перехода (рвы, канавы, реки) чтобы, при появлении неприятеля, можно было быстро навести мосты. Потому что легко перебросить через реку мост, если перед тем в ночное время потихоньку переправить на ту сторону небольшое число тяжеловооруженных (в подлиннике – вооруженных щитами) и легкой пехоты, чтобы они, продвинувшись вперед и наскоро построившись в боевой порядок, прикрыли бы постройку моста. В речных ущельях и в местах переправ крайне необходимо ставить надежные караулы (233). Потому что нечаянные нападения делаются (при переходе через реки) тогда, когда войско разделено и впереди идущие не могут помочь задним. Когда же предпринимаются нечаянные нападения против неприятеля, то их надо производить в порядке и так, чтобы одни нападали с фронта, а другие же – пехота или конница, скрытно пробравшись, ударяли бы в тыл, чтобы неприятель, если бы и захотел уклониться от боя и отступить, то попался бы в их руки. Необходимо даже и в летнее время беспрестанно причинять неприятелю вред, опустошая его нивы и задерживаться в стране, чтобы пленники из римлян воспрянули духом и отважились на бегство из плена. Потому что в это время леса одеты листвой и пленникам легче бежать. Все прочее относительно похода, выступления, опустошения страны и всего, что может случиться при этом, объяснено в той книге, где мы говорим о походах в военное время. Все-таки здесь изложим это вкратце, насколько возможно.
Владения Славян и Антов расположены сейчас же по рекам и соприкасаются между собой, так что между ними нет резкой границы. Вследствие того, что они покрыты лесами, или болотами или местами, поросшими камышом, то вообще часто бывает, что предпринимающие экспедиции против них, тотчас же на границе их владений принуждены остановиться, потому что все пространство перед ними непроходимо и покрыто дремучими лесами, в которых легко издали услышать идущих походом, так что нападающие скоро принуждены бывают отступить. Так как юноши их очень искусно владеют оружием, и при удобном случае подкрадываются и внезапно нападают, то неприятель, предпринявший поход против них, не может особенно много вредить им. Вследствие этого и по труднодоступности страны, их надо разорять частыми набегами. (При наступлении) надо прежде всего построить банды или тагмы в таком порядке, чтобы они знали: которая пойдет впереди, которая за ней и т.д., в особенности при прохождении через дефиле: чтобы не перемешивались, а шли бы отдельно. Если река (Дунай) будет перейдена и вторжение можно сделать двумя отрядами, по двум направлениям, то войско надо разделить на две части, из которых одну вполне готовую (снабженную всем необходимым) без обозов взять гипостратегу и идти с ней вперед на 5, 10 или 20 миль прямо через незнакомую местность, чтобы, выйдя из необитаемой местности на равнину, найти и захватить добычу, а затем двигаться на соединение с другой частью войска, которая со стратегом. Стратег же с остальной частью должен вторгнуться с другого места и, собирая добычу, идти постепенно навстречу первому отряду, разоряя и грабя местность, лежащую между двумя отрядами, а под вечер сойтись вместе в заранее условленном пункте, где и стать лагерем. Делать таким образом вторжение безопаснее: неприятель, избегнув одного, может нечаянно встретиться с другим, да кроме того не может соединиться. Если для вторжений имеется только один годный путь, то и тогда надо разделить войско и одну из частей его наиболее готовую и сильную, без обозов, поручить гипостратегу, чтобы он наступал, находясь сам по обыкновению впереди со своей собственной бандой, имея при себе всех начальников тагм, и в первой неприятельской стране, куда придет, выделить одну или две банды, чтобы одна из них собирала добычу, а другая охраняла бы первую. Не следует с самого начала выделять много банд, кроме тех случаев, когда область окажется обширной. Если стратег считает, что его помощнику не стоит нападать на могущего встретиться неприятеля в этих областях, а быстро продвигаться вперед, то и он сам должен также двигаться вперед в другие области, пока подставившиеся силы неприятельские не будут достаточны. Как только гипостратег достигнет первых областей, то должен выделить и держать около себя до окончания набега 3 или 4 банды отборных воинов, чтобы составлять для своего отряда сильный резерв. Когда гипостратег сделает все это, то стратег должен следовать за ним, и собирать отряды, выделенные для сбора добычи, направляясь к гипостратегу, который также по пути должен делать то же самое; там, где они оба встретятся, в тот же день стать лагерем. По вышесказанной причине полосу для вторжения надо выбирать шириной не менее, как в 15 или 20 миль, чтобы и войска было достаточно для сбора добычи, и можно было бы в тот же день сойтись вместе и стать лагерем. В подобного рода набегах отряды, вступая в бой, не должны брать с собой пленников, а встретившихся неприятелей убивать, идти вперед, не мешкать, не задерживаться в одном месте, особенно передним, и пользоваться случаем. Это Мы написали как сумели, почерпнув из своего опыта и из сочинений древних (авторов).
Все же прочие правила, которые теперь не встречаются и не описаны в этой книге, легко при вышеозначенной опытности собрать в будущем, сообразно с обстоятельствами, и, насколько можно, приноровить для позднейших поколений. Потому что, как могли бы Мы, или кто-либо другой, описать все, что может когда-либо случиться, чтобы предупредить все (234)? Не всегда стараются победить неприятеля одним и тем же способом и не всегда употребляют одни и те же правила военного искусства, вследствие чего никто не может нарисовать будущее в определенных чертах. Кроме того причины войны многочисленны и разнообразны, да и способы ведения ее отличаются один от другого. Итак, чтобы победить неприятеля, надо усердно просить помощи у Бога, потому что человек по природе хитер и его нелегко покорить. Также при помощи совета многое можно почерпнуть, а также многого избежать, вопреки мнению.
Примечания
225. Импер. Льва сочин. в слав. пер. Кн. I, гл. 14 стр. 34 (и Instit. milit. XVIII – почти буквально с Маврикия). "Славяно-российский народ в велие множество возрасте, народ крепкий иможный, его же отец мой василий кесарь греческий помощью божиею святым крещением просвети и властители по обычаю своему им устави. Сии славяне, древних лет великое раззорение делаша в земли греческой".
226. Cumulus, значит куча – овин, скирда.
227. Имп. Лев. Филос. приводит это место буквально, взяв его у Маврикия, хотя славяне уже приняли христианство.
228. Римляне возили с собой железные щупы, чтобы отыскивать зарытое в землю.
229. Per ludibrium simulantes.
230. Medici periti.
231. Т.е. прикрывать наводку мостов.
232. Летучая почта?
233. Opystofulaces.
234. Quomodo enim possibile Nobis sit, aut cuiquam alii, pro ratione eorum omnium, quae accidere unquam possunt, scribere, ut cuncta evi tentur!
Это глава V книги 11 "Стратегикона". Взято отсюда: http://xlegio.ru/sources/maurikios/maurikios.htm. На этой же странице можно прочитать о самом императоре Маврикии и о дискуссиях по поводу авторства "Стратегикона".
А вот что писал Иоанн Эфесский (6 век). Многое перекликается с Маврикием (про вооружение, умение воевать в лесу и неумение - на открытом пространстве (до поры, до времени :-)).
О народе склавенах [славянах] и о войне, которую они вели во Фракии в 3-м году царствования мирного царя Тиверия (глава 25 шестой книги "Церковной истории")
В 3-й год после смерти императора Юстина(1), в царствование императора Тиверия(2) вышел проклятый народ славяне и прошли всю Элладу, области Фессалоникии и всю Фракию. Они захватили много городов и крепостей, опустошили, сожгли, полонили и подчинили себе область и поселились в ней свободно, без страха, как в своей собственной. Так было в течение лет 4, пока император был занят войной с персами и все свои войска посылал на восток. Поэтому они расположились на этой земле, поселились на ней и широко раскинулись, пока Бог им попускал. Они уничтожали, жгли и брали в полон до самой внешней стены и захватили много тысяч царских табунов [конских] и всяких других. И до сего времени, до года 895(3), они расположились и живут спокойно в ромейских областях, без забот и страха. Они берут в плен, убивают, сжигают, они разбогатели, имеют золото и серебро, табуны коней и много оружия и обучены воевать более, чем ромеи. Они люди грубые, которые не осмеливаются показываться вне лесов и защищенных деревьями [мест]. Они даже не знали, что такое оружие, за исключением двух или трех [копий], т. е. копья для метания [дротик].
(1) - Юстин II (565 - 578 гг.)
(2) - Тиберий II (578 - 582 гг.)
(3) - 584 г. по современному летоисчислению
Военное искусство древних славян до возникновения Древнерусского государства
