Женщина в традиционной славянской семье.
Швед І.А.
ІМЭФ імя К.Крапівы НАН Беларусі, Мінск
Одной из саамы важных проблем современности, когда человек имеет дело с серьезными нарушениями в парадигмальной системе координат ценностно-онтологических ориентаций, является формирование у молодежи гендерной культуры. И решение этой проблемы возможно путем продуктивного синтеза фольклорно-художественного, мифо –религиозного, философского, научного опыта. Особенного внимания и чуткого отношения в этом случае требует пространство традиции, ее универсальные образы, символы и смыслы, которые определяют онтологические и экзистенциальные измерения присутствия человека в мире, кристаллизируют пространство человеческого бытия.
Особенное место в славянской традиционной культуре отводилась в первую очередь женщине – продолжательнице и хранительнице рода. Считалась, что только в браке, семье женщина способная реализовать себя. На Беларуси про женщину говорят: "Бабе дорога - от печи к порога", в Польши - "Жена без мужика ни то ни сё", в Черногории - "Более спрашивают, чья она жена, чем чья она дочка". Нередко женщина с момента заключения брака утрачивала свое имя, приобретая имя мужа, и снова получала своего только в старости.
Статус молодой женщины после свадьбы изменялся постепенно. В течение первого года (или даже трех лет) молодая женщина имела ограниченное положение: ей могли не позволять печь хлеб, разговаривать и смотреть на свекров. Некоторое время (в Костромской, Воронежской и пр. обл.) дочь, которая вышла замуж, обеспечивалась всем необходимым родителями или даже жила у них. С другой стороны, молодой женщине могли не позволять приходить в родной дом. В белорусских балладах, только превратившись в кукушку, срубив калину, березняк, ельник и т.д., которые загородили путь в родной дом, замужняя дочь могла попасть к родителям. Но и там ее нередко ни признавали. Такой мотив помимо мифологической основы обусловлен и тем, что изменение статуса девушки проявлялось и в изменении ее внешнего вида. Прощание с девичьей прической, головным убором, одеждой происходило уже во время свадьбы, но иногда привязывалось к календарным праздникам: у болгар в день св. Георгия крестная, посаженный отец или сват снимали с невесты брачный убор и надевали женский. В Гейгелии женщину начинали называть невестой только после церковной службы в Тодорову субботу. На Пермшчине прощание невесты с девичеством привязывалось к началу Великого поста, когда та звала к себя всех женщин с шитьем, готовила им обед с 30-блюд, а в конце гости стебали ее метлами, принимая в свое общество.
Но самым важным моментом, который определял положение женщины, было отношение к деторождению. Рождение ребенка вне брака считалась большим грехом. Такая мать, согласно с верованиями, могла нарушить равновесие в природе, а сама превратиться в природные объекты, например, в деревья. На Балканах после рождения ребенка женщины обливали его незамужнюю мать святой водой, или купали в реке, били камнями, чтобы ни было засухи. В особенности жестоко наказывались те матери, что убивали своих внебрачных чад. На Полесья, в Болгарии, на Гуцульщине считалась, что в поле, где зарыт младенец, будет идти град и дождь, пока труп ни выйдет с земли, либо напротив, наступит большая засуха. Согласно с Магдебургским правом, за такое преступление девушку-мать зарывали живой или били плетью, отрывали подол сорочки и выгоняли с деревни. В фольклорных произведениях славян история "грешной девки" тоже заканчивается тем, что такая мать отходить в землю.
От замужней же женщины обязательно ожидалось рождение детей. Бесплодная женщина не чествовалась обществом, считалась неугодной Богу. Еще на свадьбе желали: "Желаю, чтобы у вас было столько доченек, // Сколько в доме подушек, // Столько сынков, сколько в стенах сучков. В Белоруссии произносят: "В кого чада - в того счастье". Потому практично во всех славянских народов, хотя беременная женщина и занималась основными хозяйственными делами, вся родня брала на себя ответственность за здоровье женщины и ее будущего ребенка. Сдержанные и уважительные отношения к беременной проявлялись в предостережении ее от разнообразных неугодных контактов, в действиях, направленных на правильное формирование плода и проектирование счастливой будущей жизни ребенка, на облегчение родов и сохранение детородной способности матери на грядущее.
За судьбу ребенка ответственность ложилась во многом и на мать, которая в устнопоэтических произведениях наделяет чадо "судьбою-счастьем". В Беларусии говорили: "Какой лен, такая и сорочка; какая мать, такая и дочка", "Яка мать, тако агнец", "Какой сверло, така дзюрка, яка мать, така цурка".
Считалась, что основная деятельность женщины протекала в доме (хотя на самой деле много работала она и вне дома). В этом женщина противопоставлялась мужчине (рус. "Мужик и собака на дворе, баба к кошка в избе", укр. "Чоловік в дома голова, а жінка - душа, жінка за три кути дом держить, а чоловік - за один", сербо-хорв. "Дом трымаееца ни на земле, а на жене"), а тоже - девушке (укр. "Жінкою дім повниця, а дівкою - вулиця"). Требования к женщине как к берегине семьи были выше, чем к мужчине (бел. "Когда мужик пьет - то половина беды, а когда жена пьет, то целая беда", "Благо потому жить, чья баба умеет ворожить").
Вместе с тем многие славянские паремии, проявляя мужской взгляд на женщину, изображали ее как неполноценного человека. На Полесье говорили: "Козы не товар, а бабы не люди", в России: "У бабы не душа, а пар", "В семи баб одна душа", "Бабьи умы разоряют домы",
"Бабы ни переговоришь и собаки ни перебрешешь", "Собака умней бабы: на хозяина не лает", и потому "Хорошая жена, что без языка". Но какой бы плохой не казалась жена мужу, семью предписывалась сберегать: "Жена не рукав – не отпорешь", "Жена не сапог - не сбросишь", "Жена - мужыкова печенка".
Такие отрицательные коннотации образа женщины во многом обусловлены мифологическим мировоззрением, в каком женская сфера, средь другого, соотносилась с следующими полюсами бинарных оппозиций: левое, низ, вода, смерть, болезнь, а позже - нечистота, зло, горе-несчастье. Вслед за Библией в большинстве славянских легенд рассказывается, что женщина возникла после мужчины. Причем у восточных и южных славян первая женщина - Ева походит от чертового или собачего хвоста: из-за того, что черт (собака) украл ребро Адама, Бог отсек в его хвост и сделал с его женщину, потому она и меле языкам, как собака хвостом. "Вторичностью" происхождения женщины аргументируется ее зависимость от мужчины. Сербы говорят: "Мужчина, пусть бы и был как маковое зернышко, все же более важный чем женщина". Тому, что женщина должна работать больше чем мужчине, тоже находиться оправдание в фольклоре: мужчины якобы послали сокола к Богу, чтобы тот уменьшил им работу, а женщины - сову, но та не могла лететь днем, и у женщин осталось, как и раньше, много работы. Около Харькова рассказывали, что в древности женщины были "головами и судьями", а мужчины делали женское дело. Но женщина утратила своего положение, ведь побила Бога и св. Петра. Женщина изображается также источником многих несчастий.
Идеальная же женщина должна быть физически сильной, трудолюбивой, красивой, добродушной, "чистой", что в свою очередь гарантировало бы благоустройство и спокойствие в семье. На Полесья говорили: "Брат любит сестру богатую, а мужик жену здоровую", в Польши - "Девственница жена - корона мужа", в Сербии - "Бог тебя защити от воды, огня и злой жены". Чтобы хорошо жила семья, женщина должно была быть тихой. И хотя женщина могла что-то сказать, последнее слово оставалась за мужчиной: "Не петь курице петухом, не быть бабе мужиком", "Слова у женщин, а дела в людей (=мужчин)" (сербо-хорв.). Но вместе с тем признавалась, что "Мужик без бабы хуже чем мальчишки- сиротки" (рус)1.
Таким образом, в славянской традиционной культуре женщина, с одного стороны, чествовалась как продолжательница рода, опекунша семьи, а с другого - выступала как воплощение нечистого начала, что обусловливалась архаичным мифологическим мировозрением, которое связывало женщину с нижними (левыми) полюсами бинарных оппозиций.
1 Славянские древности. Этнолингвистический словарь: В 5т. – Т.2. – М., 1999. – С.205-207.
щодо цієї статті можу зауважити наступне: по-перше, наведений матеріал суто етнографічний, тому до ноього потрібно ставитись дуже уважно, по-друге, цей етнографічнйи матеріал переважно ХІХ-ХХ століття, самі розумієте, після Русі пройшло доволі багато часу і мова йде просто про традиційне слов2янське суспільство, по-третє, наведені автором висновки є доволі суб"єктивними і в дечому недостатньо обгрунтованими...
P.S. Статтю я перекладала якимось перекладачем з білоруської, тому одразу прошу вибачення за неточності...
Останній раз редагувалося Гот, 03-09-2008 в 22:46.
