[Кощей]

- Сначала отведи меня туда, где он спрятан, - заявил Один, - а там я
придумаю, как его достать.
Великан неохотно послушался и повел владыку мира к горе, в которой
находилась пещера его брата. Внимательно оглядев ее со всех сторон, Один
достал заранее приготовленный им длинный бурав и, подавая его Бауги,
сказал:
- Если мы не можем войти в пещеру спереди, войдем в нее сзади. Возьми
этот бурав и просверли им гору против того места, где хранится мед.
- Но как же мы пролезем в такое маленькое отверстие? - удивленно
спросил Гримтурсен.
- Сначала сделай его и тогда увидим, - улыбнулся старейший из Асов.
Великан недоверчиво покачал головой и принялся за работу, однако
мысль о том, что его могут обмануть, не давала ему покоя, и он в свою
очередь решил схитрить.
- Я уже просверлил гору насквозь, Больверк, - сказал он немного
спустя, выдергивая бурав и кладя его на землю, - можешь доставать мед.
Вместо ответа Один с силой дунул в просверленное отверстие. Из него
вылетели песок и искрошенные камешки.
- Нет, ты еще не добрался до пещеры, - возразил он, - иначе весь этот
щебень полетел бы внутрь, а не наружу.
Удивляясь про себя сообразительности своего бывшего слуги, великан
снова взялся за бурав и на этот раз довел дело до конца.
- Готово! - объявил он, оборачиваясь к Одину. - Теперь можешь дуть
сколько хочешь.
Отец богов дунул и убедился, что исполин сказал правду.
- Как же ты собираешься достать мед, Больверк? - спросил Бауги.
- А вот как, - отвечал Один и, превратившись в червяка, поспешно
юркнул в отверстие.
Великан понял, что его провели. Он схватил бурав и попытался достать
им владыку мира, чтобы проколоть его насквозь, но тот уже достиг пещеры и
благополучно спустился на пол.
Услышав позади себя какой-то шорох, сидевшая у порога Гуннлед тотчас
же встала и внимательно оглядела все углы.
- Ах, какой противный червяк! - воскликнула она и уже хотела
раздавить его ногой, когда червяк на ее глазах вдруг превратился в
прекрасного юношу.
- Кто ты? - спросила пораженная девушка.
- В той далекой стране, откуда я родом, меня звали Больверк, -
отвечал Один. - Ну, а теперь прощай, Гуннлед. Я забрел к вам мимоходом, и
мне нужно идти дальше.
- Ах нет, останься со мной, милый юноша! - воскликнула великанша, с
восхищением смотря на незваного гостя. - Ты так хорош, что, глядя на себя,
забываешь обо всем на свете. Останься, и я отдам тебе все, что ты
захочешь.
- Только три дня я могу быть с тобой, Гуннлед, - сказал отец богов. -
И за эти три дня ты должна дать мне три глотка того напитка, который
хранится у твоего отца.
- Хорошо, Больверк, - сказала девушка. - Мой отец жестоко накажет
меня за это, а три дня - это только три дня, но даже за минуту счастья
можно отдать многое. Пусть будет так, как ты хочешь.
Назначенный Одином срок прошел быстро. Три раза заглядывало солнце в
пещеру Гуттунга, когда же оно заглянуло туда в четвертый раз, Гуннлед
подвела старейшего из Асов к сосудам и сказала:
- Мне жаль с тобой расставаться, Больверк, но я дала слово и не буду
тебя задерживать. Выпей три глотка меда и ступай куда хочешь.
Как вы помните, "поэтический мед" хранился в двух кувшинах и котле.
Первым же глотком владыка мира осушил один кувшин, вторым - второй, а
третьим - котел.
- Прощай, Гуннлед, спасибо тебе за гостеприимство, - сказал он и,
превратившись в орла, вылетел из пещеры.
- Прощай, Больверк! - со слезами на глазах прошептала девушка. -
Неужели, ты приходишь только затем, чтобы я потом тосковала всю свою
жизнь?
В это время в пещеру вбежал Гуттунг. Возвращаясь домой, он увидел
вылетевшего из нее Одина и заподозрил неладное.
- Где мед? - спросил он у дочери.
Гуннлед молча показала ему на пустые сосуды.
Великан издал глухое проклятие и, накинув на себя свое орлиное
оперение, помчался следом за отцом богов.
Выпитый Одином мед мешал ему лететь, и, когда он достиг Митгарда,
Гуттунг стал его нагонять. Тогда, видя, что великан вот-вот его схватит,
Один выплюнул часть меда на землю и, быстро замахав крыльями, достиг
Асгарда. Здесь он наполнил принесенным им напитком большой золотой сосуд и
отдал его своему сыну, богу поэтов Браги.
С того дня подлинное поэтическое искусство существует только в
Асгарде или у тех, кого боги им наделяют. Правда, та часть меда, которую
выплюнул владыка мира, упала на землю и стала достоянием людей, но это
были подонки, отстоявшиеся на дне сосудов, - вот почему на свете так много
плохих поэтов.